— Датчане!
— Не нервничайте, месье Ли… Гартр, — с улыбкой сказала Меллиса, — я могу вас утешить. Примите приглашение к нам на сегодняшний вечер. Мы хотели бы отметить "возвращение блудного сына" на французскую землю!
Дю Гартр смерил Меллису удивлённым недоверчивым взглядом.
— Приглашение от вас — мне??
— Разумеется. Забывать старых друзей — дурная привычка. Это неблагородно и неблагодарно, поэтому ваш тон оскорбителен, граф!
— Приношу свои извинения, — криво усмехнулся дю Гартр. — Вы действительно очень выросли, мадемуазель.
— Это правда. Когда мы встретились в первый раз, я была сущим ребенком! — Меллиса заговорщицки подмигнула Лоранс.
Та отлично ее поняла, и обе подруги начали потихоньку смеяться.
Дю Гартр не стал требовать объяснений. Хотя истории с комиссией в приюте он не знал, и не мог понять причину внезапного приступа веселья обеих женщин. Приём у его высокопреосвященства сейчас занимал графа гораздо больше, чем все тайны Лоранс и Меллисы.
Поздно вечером в особняке Лоранс проходил приём. То не был пышный праздник, нет, скромная вечеринка для самых близких.
Приехала Марион. Если бы не ее общество, Меллиса умерла бы от скуки. Мадам Арманд и месье Лигар болтали о придворных сплетнях и о блюдах, поданных на стол поваром, а иногда начинали спорить, благопристойно и пресно, точно старые супруги. Но вдвоём с Марион молодые дамы весело беседовали о том о сём, не преминув отметить отсутствие их общего знакомого, некоего маркиза…
С Валлюром Меллиса не виделись даже мельком до самого августа. В начале августа вокруг имени маркиза вспыхнул новый скандал (по старому поводу, в связи с долгами).
Непомерные денежные затруднения довели род Валлюров до полного упадка.
Старый маркиз доживал свой век в боях со сборщиками налогов в своём ветхом фамильном замке. Впрочем, замок еще не рушился, он лишь казался ветхим, а на деле выдержал бы еще не одну осаду!
Молодой наследник прожигал жизнь в Париже и в заграничных вояжах, вращаясь около королевского двора, но даже не пытаясь поступить на королевскую службу и умножая свое наследство, исчисляемое в закладных векселях.
И наконец (терпению кредиторов, как и терпению Всевышнего есть предел) замок должен был отойти новому хозяину в счёт уплаты долгов. Род докатился до полного разорения. Но…
В тот момент, когда (как считали все вокруг) порядочный человек должен был застрелиться, Валлюр (не будучи таковым) неожиданно нашёл где-то деньги, чтобы уплатить по самым "горящим" счетам. И, качнувшись обратно от самого края пропасти, старый замок остался собственностью мэнских* маркизов рода де Валлюр.
С точки зрения высшего общества, поведение Валлюра было по меньшей мере странным, почти неприличным. Просто недопустимым! — если принять во внимание тот простой факт, что никто не давал ему взаймы столь огромной суммы денег в последнее время. Ни целой суммы, ни по частям.
Лоранс в открытую радовалась, что ее другу удалось выпутаться из столь затруднительного положения. Впрочем, это сочувствие можно было отнести и на счет де Валлюра-старшего. А Меллиса считала, что маркиз всё-таки должен был застрелиться.
Вероятно для того, чтобы сказать ему об этом в глаза, графиня де Граньоль снова нанесла визит на улицу Сен-Север. Хотя прошло ровно полгода с тех пор, как она клялась никогда больше не переступать порог этого дома. Разве что вместе с конвоем гвардейцев, явившихся арестовать наглеца. Но Меллиса снова пришла и пришла одна.
* Мэн — историческая французская провинция, главный город Ле-Ман.
На этот раз она не застала маркиза дома. Но Дюфор, питавший к Меллисе некоторое смутное расположение, пригласил ее подождать хозяина.
— Он не задержится долго, мадемуазель. Господин маркиз никогда не приходил с подобной прогулки позже двенадцати, — заверил Дюфор и добавил, что госпожа может быть уверена: не позже чем через пятнадцать минут (столько осталось до полудня) маркиз будет дома.
— А где он? — удивлённо спросила Меллиса, не замечавшая прежде за Валлюром тяги к регулярным ранним прогулкам. В эти часы он обычно оставался дома.
— У господина маркиза дуэль, — бесстрастно ответил дворецкий, протирая чистой салфеткой бокалы для вина, пока те не начинали сверкать радужными лучами.
Меллиса совершенно опешила и не от самой возможности, а от подобной наглости, которую услышала в ответе старого слуги.
Дуэли строжайше запрещены!
Никто не сказал, что теперь мужчины дерутся меньше, но говорить о подобном преступлении так открыто?.. Дюфор по всей видимости давно считал Меллису настолько "своей", что не опасался при ней упоминать о "прогулках" хозяина.