— А вы, мадемуазель де Бриз? Где ваши трофеи?
— Я всё съела, — чистосердечно и насмешливо ответила та. — Я же не думала попадаться с поличным.
— Вы все будете наказаны, — торжественно объявила начальница. — Проводите их в комнату, мадам Доминик, обедать им сегодня ни к чему. После я решу, как поступить с ними.
— Лучшее, что можно было решить, вы уже решили, — сказала громко та же девчонка. — Я так объелась, что думать не могу о столовой!
— Мадемуазель де Бриз! — взвизгнула сестра Марго. — Задержитесь для особого разговора!
Она сделала отпускающий жест остальным. Мадам Доминик — весьма полная дама, умевшая передвигаться абсолютно бесшумно, точно по воздуху, увела двоих девочек, оставив заложницей третью. Сестра Генриетта наконец решилась заговорить.
— Меллиса, как вы себя ведете! — тихо, почти шепотом, с укором сказала она.
Мадемуазель де Бриз пожала плечами и улыбалась.
— Ну вот что, — изрекла сестра Марго, — я уже устала от ваших выходок. Я приказала бы жестоко высечь вас, мадемуазель, но я этого не сделаю. Я превосходно знаю, что вы уникальный ребенок, на которого подобные меры не действуют. Единственный на свете, наверно!
Меллиса продолжала вызывающе улыбаться.
— Откуда вы знаете, вы же не пробовали, госпожа, — сказала она.
— Я предоставлю подобные опыты кому-нибудь другому! — заявила сестра Марго. — Вас я могу наказать иначе.
— Как? — любопытно спросила маленькая разбойница.
— Я лишу вас прогулок на целую неделю. И к тому же, раз вы не желаете обедать, ужинать тоже не будете.
— Всё?
— Имейте терпение, мадемуазель! — старшая воспитательница выдержала небольшую суровую паузу перед приговором. — К тому же… вы займетесь сейчас вышиванием и пока не закончите узор, не смейте выходить из рабочей комнаты. Вам ясно?
— О, нет! — воскликнула девочка, хотя ей всё было ясно. Теперь она помрачнела и даже готова была заплакать от злости.
Сестра Генриетта вмешалась:
— Но если ты раскаешься, госпожа начальница, может быть, немного сократит срок твоего заключения.
— Возможно, — милостиво обещала сестра Марго, видя наконец, что ее угроза оказала ощутимое действие на строптивую ученицу. — Мадемуазель, если вы раскаетесь и обещаете больше не устраивать подобных бесчинств, не лазить по деревьям, не красть яблок, тогда…
Меллиса шмыгнула носом.
— Я раскаюсь, — хрипло сказала она. И подняла растерянные глаза на сестру Марго. — Если вы, госпожа, откроете мне, в чем состоит больший грех: в краже яблок или в лазании по деревьям?..
Сестра Марго закатила глаза и подняла руки к небу.
— Нет, невозможно! Вы отвратительны, мадемуазель де Бриз! Вы… вы… как мальчишка! Убирайтесь немедленно с глаз моих и не смейте появляться в своей комнате, пока не закончите узор на салфетке! Прочь!
Девочка снова крайне недовольно пожала плечами; развернулась и молча вышла из кабинета. Дверь сердито заскрипела, потом тяжело захлопнулась.
— Я провожу ее, госпожа начальница? — улыбаясь, спросила сестра Генриетта.
Госпожа сердито кивнула.
— Я не могу бороться с этой бесчувственной негодяйкой! — выдохнула сестра Марго. — Вы станете святой, сестра, если в состоянии ее выдержать! А мои нервы совершенно расстроены. Я сообщу директору!
— Вы уже сообщали, госпожа, — напомнила сестра Генриетта. — На прошлой неделе.
— Ах, да! Увы, мадемуазель де Бриз считается ценной воспитанницей, ее нельзя как следует наказать. Впрочем… я абсолютно уверена, это не помогло бы. Да и наши правила запрещают…
— Вы совершенно правы, госпожа начальница. Могу я идти?
— Да, сестра.
— Ты понимаешь, маленькое чудовище, что не заслуживаешь ни прощения, ни снисхождения? — спрашивала сестра Генриетта, догнав в коридоре свою воспитанницу.
— Угу, — мрачно кивнула та и сунула руку в карман. — Хотите яблочка, сестра Генриетта?
Молоденькая воспитательница взяла угощение и вздохнула:
— Сестра Марго права: ты как мальчишка… Подожди!
Она снова ускорила шаг, догоняя мадемуазель. Гладкие черные волосы девочки распущенные по плечам вспыхивали синей сталью, когда на них падал луч из узкой бойницы. (Такими высокими и маленькими были окошки в коридоре второго этажа). Густая черная грива колыхалась и ездила по острым лопаткам, торчащим под серым приютским платьицем. В такт упрямым шагам.
Сестра Генриетта положила свою ладонь на эту растрепанную дикую гриву.
— Меллиса…
Они пошли рядом. Чуть медленнее.
К сожалению, "маленькое чудовище" было любимицей сестры Генриетты и не могло этого не знать. Кроме того, мягкий характер молодой воспитательницы и ее ангельское терпение также были известны всем.