В его голосе, звучал приказ, и Катерина, не задавая лишних вопросов, побежала вниз.
Золотой ключ от тайника девушка хранила приколотым к платью. Отстегнув его, она нажала на потайную пружину в обшивке, а после этого отомкнула спрятанную дверцу.
Свадебная корона стояла в глубине тайника, завернутая в тонкую, почти прозрачную, ночную сорочку, принадлежавшую Одетте. Эта сорочка оказалась единственной вещью в каюте, способной защитить жемчужины от ударов при качке и при этом достаточно мягкой, чтобы не повредить хрупкий лабиринт алмазных цветов.
Остальные драгоценности — брошь, кольцо, браслет и жемчужное ожерелье — лежали рядом с короной, и Катерина торопливо сунула их в корсаж своего платья из вышитого муслина с бархатными лентами и прикрыла белой косынкой — фишю, — отделанной кружевом.
Твердые драгоценности неприятно давили на кожу, но девушка знала, что герцог не попросил бы спрятать их, если бы это не было важно.
Она снова закрыла тайник и поспешила на палубу.
Теперь стало видно, что на преследующей их шхуне развевается голландский флаг!
На палубе были матросы, но не очень много. Казалось, они тянут за снасти, регулируя паруса, и выполняют обычные задачи корабельной команды.
Но Катерина заметила, что герцог напряжен, а капитан не отрывается от подзорной трубы.
Они снова изменили курс и поставили еще один парус, но тот корабль подходил все ближе и ближе. А когда он подошел на расстояние мушкетного выстрела, голландский флаг исчез.
Мачты и ют одновременно украсились флагами всех цветов с вышитыми полумесяцами, звездами, скрещенными мечами и другими эмблемами.
Как только появились флаги, на палубу выбежало множество солдат, все с мушкетами, которые они нацелили на команду «Морского ястреба».
Сам пиратский корабль тоже вооружен, поняла Катерина, заметив пушки.
Как только солдаты замерли, готовые стрелять, раздался крик: «Meno pero, meno pero!»
Катерина знала, что это значит: «Сдавайтесь, собаки!» — традиционный клич мусульман при захвате корабля.
Девушка не вскрикнула. И не шевельнулась. Она стояла рядом с герцогом, словно парализованная. То, что происходило перед ее глазами, казалось чем-то нереальным, словно в ночном кошмаре.
Затем прозвучал голос герцога:
— Мы должны сдаться. Сопротивляться бессмысленно. Все против нас. Но я клянусь, что все вы будете выкуплены.
По яхте пронесся шепот благодарности. Но по выражению отчаяния на лицах команды Катерина поняла, что для них мучительно поднять руки над головой и даже не пытаться сразиться с врагом.
Матросы в тюрбанах, потрясающие ятаганами на борту пиратского корабля, держали наготове крюки. Этими крюками они зацепили перила «Морского ястреба», и часть солдат спрыгнули на яхту.
Один из них явно был офицером. Катерина догадалась, что это ага янычаров, которые и предоставляли военные отряды мусульманским кораблям.
— Янычары, — сказал ей кто-то на пути в Венецию, — вербуются из левантинцев и обычно говорят по-французски.
Герцог, должно быть, знал это, потому что когда ага в длинном сюртуке, в шляпе с пером и с мечом на поясе подошел к нему, англичанин сказал по-французски внушительным голосом:
— Мы британцы, месье, и я слышал, что моя страна имеет договор с вашей страной.
— Договор, — ответил янычар на том же языке, — касается торговых судов. А это, если не ошибаюсь, частная яхта.
— Вы правы, — подтвердил герцог. — Тем не менее я считаю, что, беря нас на абордаж, вы нарушаете наше право свободного прохода в Средиземном море.
— У вас нет никаких прав, — резко возразил янычар, — так что считайте себя и свою команду моими пленниками.
Катерина чуть слышно вздохнула, но герцог остался невозмутим.
— Я дворянин, мое имя герцог Мелфорд, и я чрезвычайно богат.
На лице янычара мелькнула усмешка.
— В нашем деле, месье, очень необычно, чтобы кто-то признавал себя богатым.
— Я говорю правду, и я намерен заплатить любой выкуп, не только за себя и за свою жену, но и за моих людей. Поэтому я просил бы вас обращаться с ними хорошо.
Янычар ничего не ответил. Тогда герцог сказал, понизив голос, так что только ага и Катерина могли его слышать:
— В моей каюте есть тайник, который очень трудно найти. Там лежит большая сумма денег, и если вы возьмете половину себе прежде, чем капитан поднимется на борт, полагаю, он ничего не заподозрит.
Янычар остался неподвижен, но Катерина увидела, как алчно заблестели его глаза.
— Почему вы предлагаете мне это, месье? — спросил он после паузы.
— Я прошу взамен только одного: чтобы мне и моей жене разрешили плыть на нашей яхте туда, куда вы там собираетесь нас отправить.
Глаза янычара повернулись к Катерине. С минуту он смотрел на нее, потом сказал герцогу:
— Вы благоразумны. Я согласен, но надо поторопиться.
Герцог повернулся к трапу, и ага сказал другому янычару — по-видимому, своему заместителю:
— Я хочу посмотреть на бумаги этого пленника, не разрешай остальным подниматься на борт, пока я не скажу.
Не дожидаясь ответа, ага вслед за герцогом и Катериной спустился по трапу и вошел в каюту герцога.
Янычар закрыл за собой дверь, и герцог, вытащив из кармана золотой ключик, открыл тайник в стене.
Катерина увидела там много денег. Янычар быстро набил карманы банкнотами и золотом, но забрал не все, оставив вполне приличную сумму.
— Закрывайте, — приказал он, — и когда капитан спросит вас о тайнике, покажите его, но с неохотой.
— Я так и сделаю, — ответил герцог. — А вы даете слово, месье, что мы с женой останемся на яхте, пока не придем в порт?
— Я это устрою, — пообещал янычар, — но вас, конечно, будут сторожить. Я не могу позволить себе лишиться такого ценного трофея.
Он говорил с издевкой, и Катерину это возмутило. Затем ага широко распахнул дверь каюты и вышел, крича:
— Добыча! Крупная добыча! Нам везет! Пусть остальные правоверные поднимаются на борт.
Катерина повернулась к герцогу и в первый раз заговорила.
— Они… причинят нам боль? — шепотом спросила она.
— Я думаю, не физически, — ответил герцог. — Мы более ценны им живые, но мусульманская тюрьма не очень приятное место, если не сказать больше. — Сколько времени… потребуется, чтобы нас… выкупили? — нервно спросила Катерина.
Прежде чем герцог успел ответить, раздался такой грохот, что стало невозможно слышать друг друга.
Дикого вида берберы с огромными ножами на поясах затопали вниз по трапу. Они выглядели такими свирепыми, такими ужасающими, что Катерина непроизвольно подвинулась ближе к герцогу и схватилась за его руку.
— Все в порядке, — сказал он успокаивающе, — они не войдут сюда. Каюта хозяина — это прерогатива капитана.
Катерина увидела, как пираты ринулись в ее каюту и вышли, нагруженные платьями, принадлежавшими Одетте, столиками, матрасом и одеялами с кровати, стульями и даже ковром с пола.
С криками и воплями они понесли все это на палубу, а другие тем временем грабили салон.
Катерина растерянно наблюдала за ними через открытую дверь, когда в проеме появился еще один мужчина. Наверно, капитан, подумала девушка.
По сравнению с остальными пиратами он казался выше, крупнее и свирепее, а когда капитан прошел большими шагами в каюту, Катерина поняла, что он турок.
— Ага сказан мне, что ты дворянин, — грубо обратился капитан к герцогу.
Он говорил по-французски с сильным акцентом.
— Это верно, — ответил герцог.
— И ты богат?
— Да.
— Значит, мы получим за тебя хорошую сумму.
— Я слышал, можно устроить выкуп, — бесстрастно сказал герцог, словно речь шла о каком-то товаре.
— Правда! — сказал капитан. — А содержимое этой каюты — мое, и все деньги, которые есть у тебя при себе, и те, что спрятаны здесь.