То, что она увидела, заставило ее закричать и протянуть руки к цели, ставшей теперь недостижимой. В дальнем конце зала сверху обрушились огромные блоки, и Ги Лаланд был погребен под ними. Француз ничего не сделал, чтобы защитить себя. Когда потолок обвалился на него, он все еще сжимал маску, пристально глядя в ее пустые глазницы.
Аугусто Фабрисио тоже остановился, но затем начал торопить ее, умоляя бежать дальше. Оказавшись на середине узкого коридора, они услышали за своей спиной сильный грохот; земляной пол, на котором они стояли, содрогнулся: зал, служивший пристанищем маске, перестал существовать.
Они вошли в помещение, где текла их путеводная река, однако сейчас от нее не осталось и следа. Луч фонаря Николь лихорадочно скользил по полу, пока она пыталась обнаружить хоть какой-то след влаги, но так и не смогла увидеть его. Землетрясение не прекращалось, и камни снова начали падать вокруг нее.
И опять гватемалец с силой потянул ее за руку.
— Мы должны бежать дальше, Николь. Беги, беги как можно быстрее!
И оба помчались сломя голову в сторону выхода, контуры которого нечетко вырисовывались на другой стороне зала. Сойдя с того места, которое, как они помнили, было концом русла, они почувствовали, как пол стал медленно опускаться, и почти сразу же они услышали позади сильный грохот. Огромный известняковый блок упал сверху, полностью перекрыв коридор, ведущий к маске. Они посмотрели друг на друга, не говоря ни слова: то же самое произошло бы, если бы по дороге к ней они сошли с намеченного пути.
Толчки стали ослабевать. Они заметили также, что оглушительный грохот начал постепенно затихать. Вскоре они обнаружили, что и пол под ними перестал двигаться, хотя все еще ощущали некоторую неуверенность, как будто их тела привыкли к тряске и теперь чувствовали себя неуютно.
Они уже добрались до комнаты с колодцем, и Николь почувствовала огромное облегчение, увидев в шахте свисающий конец веревки, которой они пользовались при спуске. Толчки полностью прекратились, и в этом месте вообще не было никаких следов землетрясения.
Оба остановились одновременно, изнуренные быстрым бегом; их сердца бешено бились. Впервые Николь осознала, что они чуть было не погибли и что Ги Лаланда настигла его судьба.
Аугусто Фабрисио, видимо, думал сейчас о том же. Он нежно взял Николь за запястье.
— Еще одно усилие, Николь. Ни о чем не беспокойся.
Она ласково посмотрела на маленького человека с огромными усами и дружелюбным выражением лица, который озабоченно заглядывал ей в глаза, пытаясь при этом улыбаться, чтобы подбодрить ее.
— Аугусто… Ги…
— Да, я знаю. Ты только подумай: когда потолок обвалился, он думал, что он бог. Именно это нам всем хочется чувствовать в момент смерти. И… еще одно, Николь.
— Да?
— Это всего лишь интуиция, но я полагаю, что пока мы не должны говорить остальным, что Ги был с нами. Никто не знает, что он ждал нас внутри пирамиды. И думаю, что лучше оставить все как есть.
— Почему?
— Не знаю. Предчувствие… — В его глазах сверкали веселые искорки. — Как бы там ни было, мы сможем сообщить об этом в любой момент.
Благодаря веревке и ступенькам, выдолбленным в стене, подъем оказался нетрудным. Выбравшись наверх, они посмотрели на камень, сдвинутый ими, чтобы открыть колодец и при этом запереть отверстие, через которое они вошли, разумеется, не желая того. Тогда Николь уверила себя, что если вернуть камень на место, выход снова станет доступным, но сейчас ей стало интересно, что они будут делать, если этого не произойдет.
— Помоги мне, Николь. — Аугусто Фабрисио, похоже, не стал терзать себя напрасными сомнениями и присел на корточки за камнем, готовый толкать его.
Плита легко поддалась их попыткам вернуть ее на место, закрыв отверстие колодца. Чуть позже они увидели, как проем, отделявший их от комнаты с алтарем, начал открываться. Скрежет камней при скольжении на этот раз доставил Николь огромное удовольствие.
И она чуть было не расплакалась, когда увидела перед собой лицо Жана. Ее жених поднял руку к глазам — его ослепил свет фонарей, направленных археологами в сторону выхода из помещения, которое едва не стало для них ловушкой.
— Николь? Это вы? Я ничего не вижу…
— Да, Жан! — Она подбежала к нему, встала на колени, чтобы обнять его через узкий проем, и громко разрыдалась.
— Успокойся, Николь, успокойся. — Жених нежно прижал ее к себе. — С тобой все в порядке, правда?
— Да, да… Но там было…
— …много волнующего. — Аугусто Фабрисио завершил ее фразу, перебираясь вслед за Николь в соседнюю комнату.