Не сказав больше ни слова, Череп Зверя повернулся и покинул свое место на платформе. Балам стал искать взгляд Белого Нетопыря, но глаза шамана были прикованы к двери, через которую только что прошел король, и халач виник излучал при этом такой холод, словно был каменной статуей.
Посольство возвращалось той же дорогой, по которой пришло в Тикаль два дня назад. Олений Рог и трое его слуг остались в Тикале, а взамен Никте и ее четыре служанки двигались теперь по направлению к Караколю. Принцесса сначала путешествовала в маленьком паланкине, но вскоре отказалась от этого, когда дорога превратилась в узкую просеку, углублявшуюся в сельву.
Балам узнал, что девушка была седьмой из восьми дочерей Черепа Зверя и что ей приблизительно столько же лет, сколько ему: около восемнадцати. Отправляясь в путь, она сменила вчерашний наряд. Теперь на ней была юбка пониже колен и сапожки из оленьей кожи, которые держались на подвязках вокруг лодыжек. Руки были также прикрыты, чтобы их не царапал кустарник, волосы заплетены в две косы, украшенные маленькими белыми цветами.
Молодой майя не отводил от нее взгляда, и, хотя принцесса держалась высокомерно, сохраняя дистанцию, Балам был уверен, что она заметила его внимание. Их взгляды встречались время от времени, и глаза Никте, несмотря на ее видимое безразличие, задерживались на нем несколько дольше необходимого.
Вчера вечером участникам посольства показали те места Тикаля, которых они еще не знали, а потом им предоставили возможность посмотреть игру в мяч, в которой воины Ордена Орла встречались с воинами Ордена Ягуара. Король Череп Зверя не присутствовал при этом, но явилась принцесса Никте в сопровождении нескольких своих братьев и придворных советников.
Площадка для игры находилась к востоку от Большой площади и недалеко от строений, в которых разместились члены посольства. Она была длинной и узкой, ограниченной по бокам двумя стенами, наклоненными вовнутрь, а наверху были построены платформы, на которых сидели зрители.
По окончании встречи королевский распорядитель спросил, не хочет ли кто-нибудь из приглашенных принять участие в следующей игре, и Черный Свет тут же вскочил в знак согласия. Затем он взглянул на Балама и жестом позвал его. Юноша не колебался ни секунды, хотя Белый Нетопырь пытался остановить его, положив руку ему на плечо. Балама увлекла игра в мяч, а кроме того, он знал, что на него смотрит Никте. И пусть она сидела у него за спиной, он был уверен, что взгляд девушки был в это время направлен на него.
Балам оказался в паре с одним из воинов, сопровождавших их из Караколя, а Черный Свет — с одним из братьев принцессы. Игроки надели щитки на локти, бедра, колени, а на руки — перчатки из оленьей кожи. Игра закончилась быстро. После нескольких атак, в которых ни одна из двух команд не добилась преимущества, Балам завладел мячом, отскочившим от стены, и, пока товарищ защищал его от соперников, сумел доставить мяч при помощи только локтей и коленей почти на самый конец площадки, принадлежавшей их противникам. Там он высоко подбросил мяч и, упершись в землю правой рукой, ударил его коленом, когда тот падал. Твердый каучуковый шар вылетел за пределы поля на достаточное расстояние, чтобы дворцовый распорядитель мог закончить игру.
Балам поднялся на ноги; зрители громогласно выражали ему свое одобрение. Он искал взглядом принцессу и нашел ее веселые глаза, следившие за ним. На лице у Никте даже появилась легкая улыбка, прежде чем она отвернулась. Юноша тоже улыбнулся и вскинул руки вверх от радости, приветствуя тех, кто ему аплодировал. Однако он не заметил ни отчаянного и яростного жеста Черного Света, ни того, с какой ненавистью тот на него посмотрел.
С тех пор юношам ни разу не представилась возможность переброситься словом, и они порознь шагали в группе, возвращавшейся в Караколь.
Черный Свет шел рядом с Никте и пытался завладеть ее вниманием, рассказывая разные истории, но так и не добился от нее ни малейших проявлений интереса.
Балам шел вместе с учителем, поскольку еще со вчерашнего дня заметил, что шаман стал необычайно суровым и замкнутым, а это не было ему присуще. Вечером, в комнатах, которые им предоставили, он попытался побеседовать со жрецом, но тот ответил весьма лаконично: «Поговорим завтра. Тебе это покажется странным, но и у стен могут быть уши».
Теперь каменные стены превратились в стены из густой растительности, и шаман заговорил, хоть и очень тихо, как будто боялся, что даже в зарослях его кто-то подслушивает. Баламу пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни одного слова учителя.