Глава 1 - "Учтивый".
Раскаленный докрасна солнечный диск сходил на-нет. Вечерняя прохлада, расползаясь по округе, возвращала горожан Багровой Заводи к жизни. Покидая свои дома, они устремлялись по узким извилистым улицам вниз по склону к набережной. Мощеная крупным серым и белым булыжником, заставленная по обоим краям торговыми навесами - она была сосредоточием всего того, что могло происходить в подобном приморском селении. Болтливые купцы старались уцепить каждого прохожего и всучить ему свой товар. Прилавки от изобилия не ломились, но люди и не жаловались, в этих краях никто не жил на широкую ногу.
Здесь же, на набережной, была и небольшая хлипкая пристань. Суда, стоявшие в ней, представляли собой довольно унылое зрелище. С десяток посудин толпились у небольшого, деревянного причала, источая едкий запах несвежей рыбы. Не смущаясь зловония, от лодки к лодке бегали мальчишки, без спросу запрыгивая то на одну, то на другую. Эта кутерьма давно уже приобрела форму игры. Стоило очередному шалопаю зарваться – хозяин судна хватал того за шиворот и, под оглушительный смех остальной ребятни, спихивал в воду. Целью же для всех остальных детей было - изловчиться и не попасться.
Городок распластался на холме, бравшем начало у самого берега, от чего из любой его точки залив был виден как на ладони. Эта архитектурная особенность была, пожалуй, главной гордостью местных жителей. Каждый строившийся в городе дом редко превышал собой высоту трех-четырех саженей. На то была своя причина. Портить вид живущим выше по склону соседям - в этих краях считалось чем-то ужасно неприличным.
И все же столь ревностно охраняемая горожанами панорама - однажды была вероломно нарушена.
Нарушил ее огромный трехмачтовый корабль, вставший на якорь посреди залива. Доселе, здесь крайне редко появлялись суда из других селений. Торговли по морю, наперекор своему названию и расположению, Багровая Заводь почти не вела, предпочитая обмениваться товарами с деревнями в глубине материка.
Именно поэтому случившееся - произвело настоящий фурор в некогда спокойном городишке. Сошедшие же в тот день с корабля иноземцы только усилили впечатление; Пьяные драки в тавернах, кража поросят со скотобойни, поломанная вдоль одной из улиц изгородь – это и многое другое моряки умудрились натворить в первую только ночь своего пребывания на суше. Несмотря на немалое подпитие, мужчины в упор молчали о том, откуда взялись. Говорили между собой они на непонятном для этих мест наречии и имен своих не называли, отчего понять кто повинен в том или ином проступке становилось довольно сложно.
Следующим утром стража, наученная горьким опытом, просто перестала подпускать шлюп с дебоширами к берегу. Городской староста лично выставил капитану корабля счет в несколько сотен золотых френеров. Как ни странно - тот всё сполна оплатил, и моряки перестали соваться в город. Лишь раз, жители видели их на берегу, грузивших в свою лодку различную провизию, купленную на рынке.
Более с фрегата, носившего гордое имя «Учтивый», никто кроме капитана не посмел ступить на берег. Местных стариков это обстоятельство очень радовало. Молодежь же наоборот – была отныне преисполнена печали.
Разговор старосты с капитаном так ничего для горожан и не прояснил. Городничий отнекивался от всех расспросов, бурча в ответ что-то неубедительное о «заезжих картографах». Проверить его слова никакой возможности не было. Все флаги, вымпелы и паруса на фрегате были приспущены - так, что понять откуда прибыло судно, не представлялось возможным.
Рыбаки, проплывавшие вблизи от «Учтивого», все время намеревались по новой расспросить команду, кто они и откуда взялись, но неизменно никого на виду не оказывалось. Лишь спустя шесть дней, к всеобщему любопытству, среди мачт, канатов, ящиков и бочек - внезапно замаячила небольшая щуплая фигурка:
— Вот дерьмо! — раздался звонкий голос Питта,
— Никогда такого не видел! — вторил юноша сам себе, разливая по палубе очередное ведро воды.
Его возмущение было легко понять - чайки за неделю так загадили корабль, что при взгляде на черную поверхность досок начинало рябить в глазах.
— Ты никогда не видел дерьма? — смеясь ответил некто, сидевший в тени коридора ведшего трюм.
Разглядеть его лицо было сложно, но, разумеется, Питт и так знал его. Этого человека звали Декард, он был новым штурманом на корабле и правой рукой капитана. У него были благородные, но тяжелые черты лица, спутанные, сальные, темно-русые волосы, и нездорового, сероватого оттенка кожа. По обыкновению он был одет в льняную белую рубаху и болотного цвета штаны. На ногах его красовались черные, начищенные до блеска сапоги, доходившие почти до колена.