Тело, и без того измученное событиями последних суток, теперь представляло собой «один сплошной синяк». Особенно сильно отек правый глаз. Им, пленник мог видеть лишь узкую полоску земли у себя под ногами.
Дилос плохо помнил, что случилось после того, как лысый здоровяк познакомил его живот со своим коленом. Последние воспоминания закончились на том, как беглеца выволокли на сушу. Какое-то время он вроде еще брыкался на земле, стараясь стряхнуть с себя противника, но продлилось это не долго. После первого же удара ногой в лицо - он отключился, а очнулся уже тут, крепко связанный.
Пожалуй, пленнику стоило бы сейчас трястись от страха в ожидании скорой казни. Но что-то здесь было не так. Определенно не так. Попади Дилос в лапы к охотникам из чужого племени – он точно был бы уже мертв. Посему, тот факт, что его оставили в живых, мог означать лишь одно – этим людям он был еще нужен:
– Кто они? Кто эти люди? Последние, из тех кто здесь когда-то жил, покинули эти края за долго до моего рождения. Да что там. Едва ли мои прадеды и прапрадеды застали то время когда хьёрты здесь хозяйничали.
Это было правдой. Так далеко на севере народ Дилоса давно уже не селился. В последние десятилетия, многие из племен, живших когда-то у подножия Белой Гряды, и вовсе стремились уйти на юг, в края потеплее. Но пленник думал вовсе не о переселенцах. Дело было в том, что судя по всем расчетам, Дилос Белую Гряду уже пересёк. Пересёк и оказался там, куда предки хьёртов издревле завещали потомкам никогда не соваться. И на то у них были свои причины...
Не в силах выпрямить шею, Дилос повернул поникшую голову вправо и влево. Судя по всему, он сидел в какой-то землянке. Здесь было сыро и воняло даже хуже, чем от него самого. В добавок ко всем этим удобствам, на макушку пленника, не переставая что-то капало.
Привязан Дилос был к одному из бревен, поддерживавших крышу. Он с удовольствием бы проверил, как крепко то сидит в земле, но абсолютное бессилие не дало бы ему подняться, даже будучи лишенным пут.
Привыкнув к темноте, мужчина обнаружил, себя не единственным обитателем этого места. К двум таким же столбам были привязаны еще пленники. По два на каждый. Их вид был по настоящему ужасен. На краткий миг ему показалось, что все они просто мертвецы, о которых пленители напрочь забыли. Фигуры были полностью недвижимы и лишь глухое сопение выдавало в них проблески жизни. На лицах узников не было живого места. Одутловатые, они напоминали деревянные маски, что носили представительницы некоторых хьёртских племен, далеко на юг отсюда. Там, как встарь, существовала традиция, заставлявшая девушек скрывать свое лицо, до тех пор, пока, родня не подыщет им достойного мужа.
Дилос, оглядев других узников здоровым глазом, попытался понять к какому племени все четверо принадлежали. У сидевшего к нему ближе всех он сразу заметил вышитые на плечах черные ветви:
– Этот из племени Черного Дуба. А тот… – переведя глаза на второго, и подмечая камушки, вшитые в грудь и плечи потрепанной туники, – ...из племени Трех Утесов.
У других двоих, старика и молодого юноши, были выбритые до середины макушки головы. Эта особенность выдавала в них жителей племени Ветра.
Но спросить их об этом, пленник не успел. Снаружи послышались какие-то вскрики. Затем раздался скрежет и через узкий проход в землянку просочился яркий солнечный свет. После этого внутрь ввалились две здоровенные туши, волоча за собой третью и о чем-то оживленно споря. Дилосу их речь показалась причудливой мешаниной из его родного языка, других ему понятных, но смешно исковерканных слов, а также целых, совершенно неразличимых на слух фраз.
Они швырнули связанное тело на пол, наградили его парой размашистых пинков, после чего, морща носы, поспешили выйти наружу. Какое-то время Дилос следил за дверью, ожидая возвращения громил. Но их голоса и шаги постепенно стихали. Убедившись, что те ушли, он обратил наконец свой взор на новичка.
По спине Дилоса побежали мурашки. Его нутро словно сдавила невидимая ледяная ладонь, тут же обратившаяся ладонью огненной. Он узнал это окровавленное лицо и преисполненный лютой ненависти взгляд. Узнал эти оскалившиеся зубы, обхватившие пропитанный слюной кляп. Узнал длинные руки и ноги, связанные теперь толстой веревкой.