— Я не хотел этого... — озлобленно процедил он сквозь зубы, словно оправдываясь.
Грязная вода ручьями стекала с его длинных косм. Дилос стиснул мокрыми кулаками землю, и та полосками грязи стала сочиться сквозь его пальцы. Раны на лице защипало.
— Прости меня. Прости, прости.
— Вы ведь знаете, что это была случайность, ведь так? — обратился он к кому-то, устремив взгляд к кронам деревьев.
— Да что толку...
Дилос выпрямился. Его одежда, и до сегодняшнего дня не отличавшаяся красотой, теперь совсем пришла в негодность. Сотканная из грубой козьей шерсти, туника - была усеяна дырками, пахла потом и плесенью. Правый ее рукав, чуть повыше локтя, так сильно распустился, что серые нити, спутанным мотком свисали до самых кончиков пальцев.
Недолго думая, он стянул свое скудное одеяние и зубами разорвал нить, крепившую рукав ко всему остальному. Отодрав испорченную часть, Дилос окунул ее в воду и начал обмывать ею свои покрытые мелкими ссадинами ноги. Улыбка озарила его лицо:
— «Какое блаженство», — подумал он и вновь осмотрел верхушки окружавших его деревьев. Через мгновение взгляд путника снова потяжелел. Но улыбка никуда не делась. Лишь желваки ритмично загуляли по скулам.
— «Интересно. Какие муки предки заготовили убийцам своих сородичей?» — протирая шею, задумался Дилос.
Натянув обратно однорукую тунику, он вновь побрел вверх, опираясь на найденную подле ручья палку.
После передышки двигаться оказалось еще труднее. Одолев с полсотни шагов, натруженные ноги привели его в небольшую ложбину. Образовывали ее два окутанных непроходимым кустарником холма:
— «Отличное место для засады», — кисло отметил Дилос про себя,
— Или еще чего похуже, — добавил он уже вслух.
Так далеко от дома он еще не забирался. В родных краях ему было знакомо каждое дерево, каждый валун, каждый притаившийся за кустами овраг. Здесь же, все было в новинку и это пугало его, как пугало бы любого человека прожившего всю жизнь на одном месте и не страдавшего жаждой приключений.
Кусты, росшие по склонам, у самого подножия холмов сплелись в причудливый биндаж. Из этого «тоннеля» веяло прохладным влажным воздухом, насыщенным запахом прелой листвы. Дилос с опаской ступил под его сень, все время оглядываясь назад.
Листва, скопившаяся за несколько лет, приятно шуршала под ногами. Беглец опустился на колени, по привычке взял в одну ладонь несколько листьев и размял их в мелкую труху. Получившейся крошкой он посыпал свою макушку. Другой ладонью он начертал знак, каким его народ награждал сородичей, отправлявшихся в дорогу, и прошептал заветные слова. Никто из его собратьев обычно не делал это сам для себя, но Дилоса никогда заботила правильность исполняемых им обрядов. Он верил, что духам предков все равно, кто и как молится. Им достаточного того, что о них просто помнят.
— «Надо было сделать это, еще перед началом моей «пробежки». Тогда поди предки позволили бы мне свернуть себе шею. Это куда лучше чем сгореть заживо...», — бесшумно рассмеялся Дилос, затем встал и, не отряхивая головы, зашагал дальше по туннелю.
В какой-то момент расщелина между холмами круто забрала вверх, а стены биндажа сменились совсем уж непроглядным буреломом. Мужчина прошел еще пару десятков шагов, прежде чем уперся скалу известняка. Высотой та была, как минимум, в три человеческих роста:
— «Я что, умудрился в лесу найти тупик?», — промелькнуло у Дилоса в голове. Однако, глаза его приметили уходящую вправо узкую тропку, зажатую между скалой и плотной стеной растительности. Отбросив возникшую мысль о возвращении назад, мужчина с опаской двинулся вдоль по ней.
Идти здесь, было неприятно. Нависавшие над головой пласты, не смотря на удивительную причудливость и легкость линий, выглядели весьма хлипкими. Усыпанная белой крошкой почва, под ногами Дилоса, красноречивее всего говорила о том, на сколько безопасно здесь было находится. Густой бурелом справа от стены внушал ему еще меньше доверия.
Вопросом «куда теперь идти», Дилос, до этого момента, не задавался. Главным было - убраться как можно дальше, в надежде, что посланные следом охотники, не нагонят его.
— «В других племенах я вряд ли найду себе прибежище», — думалось ему.
Представители всех, даже самых мелких племен, каждое полнолуние собирались в самом центре лесов у огромного валуна, именуемого Скалой Духов. Каждый держал слово и рассказывал, как идут дела в его родном племени: сколько детей родилось, сколько стариков ушло к предкам, сколько девушек есть на выданье.