Неожиданно в машине раздался звук звонка. Именно в тот момент, как мы ехали вместе позвонил какой то мудак — ухажер. Откуда он только взялся. Ева специально говорила громко, чтоб я расслышал каждое слово. И о том, что она за этим хером соскучилась, и о том, что подала на развод с мужем.
А вот это уже интересно. Надо бы успеть перехватить ее, пока снова не выскочила замуж. Чего уж греха таить, девка она видная, красивая и добрая. Как бы я не выебывался, осознаю, что такие пачками на дороге не валяются. Вон тридцать шесть лет пометался, никого взамен не нашел.
Но меня уже откровенно начала вымораживать слишком искренняя радость в ее голосе, нотки неприкрытого флирта. Это перебор. Гнев начал ослеплять. Оборнулся, посмотрел на нее в упор, дал понять, что мне ее разговор неприятен. А ей хоть бы хны, сучка мелкая, отвернулась к окну и продолжает любезничать. Игнорит меня полностью.
Ну подожди, приедим домой, задам тебе трепку.
И действительно, когда таксист нас высадил и уехал, я уже был не в силах контролировать свою ярость от ревности. А она смотрит на меня своими оленьими глазами, потешается.
— И что теперь? — спросила дерзко, чувствует, что накосячила, а взгляд не прячет. Наглющая.
Подходит ко мне очень близко. Почувствовал приятный цветочный аромат ее тела. Голова кругом. Поддался желанию. Облачил свою похоть в слова.
— Пошли, я, наконец, тебя трахну, — проговорил и жду всплеска ее реакции.
— Иди на хрен. У меня появился любимый мужчина. Трахай свою Дашу, — стерва попыталась свалить. Не так быстро, птичка, ты уже попала!
Сххватил ее в охапку. Сжал, наконец, как хотел все это время.
Ева вырывалась, дерзила.
Но меня понесло, не остановить. Пиздец, соскучился за мелкой стервой. Склонился к ней ниже, захотел поцеловать, аж яйца ломит.
А Ева извернулась и смачно плюнула мне прямо в лицо. От ее пренебрежения и желания меня унизить становится смешно. Если у нее ко мне такая ненависть, то и до любви остался один шаг. Как одержимый, слизываю ее сладкую слюну с губ. Это часть моей малышки. Да я бы ее в звезду поцеловал, неужели она думала меня этим остановить! Глупышка. Контороль утерян полностью. Все рубежи пройдены.
Целую ее жадно. Просто заглатываю, вероломно вталкиваю язык ей в рот. Чувствую под ладонями, как Ева дрожит, возбуждается от нашего жаркого поцелуя.
И она отвечает. Сначала робко касается своим язычком моего, сплетается с ним, исследует мой рот. Я кайфую, отпускаю ее. Девчонка сама тянется, целует в ответ. Оттягивает мои губы, наслаждается моментом. Она может делать, что хочет. Царапаться, плеваться, кусаться, но меня не обманит. Уверен, хочет меня также, как я ее. Вся мокрая между ног, желает взобраться на мой член. В этот момент она искренняя без предрассудков. Внутренние демоны повержены. Она готова отдаться на растерзание.
С трудом отпускаю ее. Ева ошарашенно смотрит и понимает, что только что сама свой язык мне в рот засовывала. Я ее поощряю, отпускаю. Пусть осмыслит свои желания и, наконец, примет правильное решение.
Адов план потаскать ее при друзьях, я готов забыть. Уничтожить идею в корне. Пусть только прийдет ко мне в постель. Отдаст свое тело и полюбит меня душой.
Ева пятилась назад, продолжая меня испепелять испуганным взглядом. Затем сорвалась и убежала в дом.
Я забрал ее сумку, осмотрелся по сторонам. Все таки природа прекрасна, а дом оживает с ее приездом. Будто в нем появляется душа. Не могу отдать ей половину родового именья. Боюсь ее независимости.
Моему внутреннему эгоисту важно, чтоб она дальше чувствовала себя здесь, как в гостях. Чтоб не успела расправить крылья, упорхнуть.
Хочет жить здесь, должна быть моей. И точка. Женой, любовницей, подругой.
Я возвращаюсь в дом. Ева пьет кофе. Спокойная и равнодушная. Даже не смотрит в мою сторону.
— Пошли, Ева, — хрипло говорю, подойдя к ней вплотную. Хочу уволочь ее силой в свое логово. Хорошо потоптать, подмять под себя.
Склоняюсь к ней, провожу руками по плоскому животу. Думаю лишь о том, что если запустить руки под футболку, не остановлюсь. Сожму ее полные груди, буду массировать соски, пока она не взмолится о пощаде. Не попросит взять ее, разложить прямо на столе.
Но Ева, как каменное изваяние. Я целую ее шею, припадаю губами к выпуклой венке, прикусываю мочку уха с крохотной серьгой.