Последним, что он видел, прежде чем полностью потерять сознание, было солнце, полностью вышедшее из–за слезы Селун.
Кейл очнулся. Он лежал на песке, скрючившись от боли. Грудь казалась тяжелой: кровь наполняла легкие. Руки и плечи были сломаны, они не двигались. Боль почти заставила его снова потерять сознание, но он упорно держался. Солнце висело прямо над ним. Поблизости не было ни единой тени, а под прямым солнечным светом его плоть не могла регенерировать. Скоро, еще до захода, он умрет.
Он слушал прибой, в ужасе глядя, как надтреснутая луна Странника растет в небе. Без заклятия, которое удерживало бы ее на месте, луна падала на Торил. Кейл не мог представить себе разрушения, которым она станет причиной. Он подумал о Тази, о Варре. Вцепился в память об их лицах. Ему было интересно, наблюдает ли Тази, как рушится небо?
Рядом с ним изломанное тело Странника горело и дымилось, пока не остался один лишь пепел. Волны размыли пепел по песку, растащили обрывки мантии, пытаясь унести их в море.
Загорелась и луна, оставляя за собой длинный хвост пламени. Она уже увеличилась вдвое, стремительно приближаясь. Кейл слышал грохот и рев в небесах.
Она уничтожит целые королевства.
Он подумал о Джаке, о Сефрисе, и закрыл глаза.
Когда в небе раздался взрыв, Кейл открыл их снова.
Слеза Селун разделилась на пять больших обломков, и каждый чертил в небе огненную полосу. Прямо на глазах эти пять обломков разделились на меньшие части, а те разделились еще раз. Вскоре на Фаэрун падали тысячи мелких осколков.
Он улыбнулся, засмеялся, закашлялся собственной кровью.
Это было красиво.
Сознание снова стало покидать его. Он погрузился в забвение боли, глядя на рой светлячков в небе.
Через какое–то время он очнулся от хруста песка под сапогами. Кто–то подошел к нему, темный силуэт — Ривен.
— Мы разделились, чтобы найти тебя, — сказал он. Убийца глядел на Кейла, но не пробовал помочь. Ривен прикрыл глаза ладонью и взглянул на солнце.
— Свет тебе мешает, да?
Убийца перевел взгляд обратно на Кейла. Выражение его лица было жестким. Кейл ясно видел внутреннюю борьбу, происходящую в Ривене: видел в жесткой линии его подбородка, в темных глазах. Ривен мог убить Кейла: Второй мог убить Первого.
Волны бились о песок. Кейл и Ривен молча глядели друг на друга. Молчание затягивалось.
Эревис попытался заговорить, но его сухое горло не смогло издать ни звука. У него получился лишь храп, прежде чем его окутала боль и в глазах потемнело. Он заставил себя не терять сознание. Он будет смотреть Ривену в глаза, когда умрет.
Когда зрение сфокусировалось, Кейл увидел, что Ривен достал клинок. Ассасин жестоко улыбнулся и ударил.
Не по Эревису, по останкам мантии Странника.
— Ему солнце тоже не особенно понравилось, как я погляжу.
Ривен засмеялся, присел и взял несколько предметов из груды праха, которая когда–то была Странником. Вставая, он спрятал их в карман. Кейл решил, что это были камни, окружавшие когда–то голову мага.
Ривен снова подошел к нему, с обнаженной саблей. Он наклонил голову к плечу, размышляя. Наконец, он вздохнул и сказал:
— Посмотри, где мы теперь, Кейл. Посмотри, во что мы превратились.
Ривен обошел Кейла так, что его тень закрывала Эревиса от солнца.
Тьмы придала шейду сил. В тени Ривена его тело начало регенерировать. Кости и органы постепенно срастались и заживали. Ужасающие вспышки боли пронзали все тело. Не сдержавшись, он застонал. Ривен молча стоял и глядел на происходящее, как сембийская Стена — телохранитель — древности. Ривен был Стеной Кейла, его правой рукой.
Когда раны Кейла зажили достаточно, чтобы позволить ему встать, он поднялся на ноги. Они с Ривеном на мгновение встретились взглядами.
Кейл благодарно кивнул. Ривен кивнул в ответ. Не было необходимости в словах.
— Пойдем найдем Магза, — сказал Кейл. — И потом останется еще одно.
— Флит, — кивнул Ривен. Кейл удивился, когда выражение Ривена смягчилось при произношении имени Джака.
— Да, — согласился Эревис.
— Он этого не сделает, — сказал Ривен.
Убийце не нужно было пояснять, кого и что он имеет ввиду.
— Сделает, — ответил Кейл. — Я его заставлю.
Кейл, Ривен и Магадон вместе вошли в башню Странника. Когда они шли по залам, Кейл впервые обратил внимание на разрушенные фрески. Он заметил и изображение черепа на дверных ручках.
— Это был храм Цирика, — сказал он. — Или, по крайней мере, часть храма.
Ривен кивнул и потер черный диск, который носил на шее.
— Вот зачем он устроил все это, Кейл. Он сделал это назло Цирику. Украл один из храмов Темного Солнца для себя.
Кейл не думал, что Маск столь искушен в интригах. Он сказал:
— Может быть, ему просто повезло. Так или иначе, это сделал не он, а мы. Он в долгу перед нами.
Ривен ничего на это не ответил.
Они прошли через изгибающийся коридор к телу Джака. Ривен и Магадон уложили Джака на полу в небольшой, неиспользовавшейся комнате в стороне от центрального коридора на втором этаже. Было похоже, что здесь не проводились ритуалы Цирика.
Шерстяное одеяло укрывало Джака до подбородка, казалось, что он просто спит. Вид мертвого друга разбредил раны Эревиса. Он надел маску, чтобы скрыть слезы.
Кейл присел на пол рядом с телом. Он потянулся под одеяло и взялся за руку друга. Полурослик был холодным, окоченевшим. Кейла затопил поток эмоций.
— Ты мне задолжал, — сказал он сводчатому потолку, имея ввиду Маска. — Ты мне задолжал!
Повелитель Теней снова и снова просил от него жертв, и снова и снова он их приносил — свою семью, свою кровь, свою человечность, и своего лучшего друга. Это было слишком. Он хотел расплаты.
— Ты слышишь меня? — его голос зазвенел, эхом отражаясь от потолка. — Ты мне должен. И сейчас ты вернёшь долг.
Полночь еще не наступила, но Кейл все равно склонил голову, закрыл глаза и принялся молиться. Он просил не о множестве заклинаний, как обычно, а об одном. О заклинании, которое вернёт Джака из мертвых. Он знал, что такое возможно. Он слышал истории.
Он отправил свои мысли, свою нужду спасти друга, через все уровни бытия прямо к Маску. Он знал, что бог услышит его. Должен услышать.
Ответа не было.
Злость Эревиса возрастала. Он требовал, чтобы Маск услышал его, требовал ответа.
Ничего. Рядом лежал Джак, холодный и неподвижный.
На плечо легла рука — Магадон.
— Эревис… — начал проводник.
Кейл сбросил его ладонь.
— Нет. Нет, Магз, чтоб тебя. Он мне ответит.
Кейл поднял голову и закричал:
— Ты дашь мне это, или я навсегда от тебя отвернусь! И если выйдет так, я поклянусь душой своего друга, что буду выслеживать и убивать каждого твоего жреца, что смогу найти. Каждого проклятого жреца! А я найду многих. Ты сделал меня слишком сильным. Слишком хорошо обучил. Никто не сможет остановить меня, никто.
Эревис оглянулся через плечо на Ривена. Тот посмотрел на него, кивнул.
— Никто не остановит нас.
Он стал ждать.
Ничего.
Он ждал, становясь все злее и злее.
— Как хочешь, — наконец тихо сказал Эревис, поднимаясь на ноги. Он начнет в Сембии, потом отправится в Кормир, потом займется остальным Сердцеземьем, потом…
Его мозг наполнило знание, заставив снова упасть на колени — слова молитвы, что творила величайшее из чудес. Возвращала к жизни мертвых.
Кейл ощутил моральный подъем и не сдержал жестокой улыбки.
— Я могу это сделать. Он ответил.
Эревис положил руки на грудь Джака и начал читать молитву.
Джак сидел за столом в доме своей матери, слушая болтовню родичей и вдыхая теплый запах материнской стряпни. С его лица не сходила улыбка.
— Что ты так мало берёшь? Набирай полную миску, Джакерт Флит, — сказала мать, намазывая масло на хлеб. — Посмотри на себя, одна кожа да кости! Кушай. Кушай.