– Ни с места, маг! – выкрикнула Евангелина, взмахнув мечом. – Посмей только ослушаться, и тебе конец!
Вздрогнув от неожиданности, Рис стремительно развернулся к ней. Мгновение казалось, что сейчас он ринется в драку… но затем маг узнал Евангелину, и свер-кание, окутавшее посох, погасло. Рис невесело ухмыльнулся.
– Кого я вижу, – проговорил он. – Доброй ночи, сер Евангелина. Что привело тебя в закоулки Ямы?
– Шум, а также пропавший маг.
Рис кивнул, теперь уже посерьезнев:
– Полагаю, это было неизбежно.
Каким-то образом он ухитрялся даже под слоем грязи оставаться привлекательным. Должно быть, дело в глазах – теплых, карих, как у ее отца. Будь они другого цвета, Рис – чернобородый, с резкими чертами лица – выглядел бы мрачно и даже зловеще. Оттого и не удавалось понять, каков он на самом деле. То, как он держался в разговоре с Лордом-Искателем, свидетельствовало о храбрости… или о безрассудстве.
Евангелина решительно двинулась к нему:
– Изволь-ка объяснить, что ты здесь делаешь!
На долю секунды ей почудилось, что Рис и впрямь готов подчиниться этому требованию. Во всяком случае, видно было, что он, сосредоточенно хмурясь, размышляет над такой возможностью… однако в итоге маг покачал головой:
– Ты мне все равно не поверишь.
– Не поверю? – Евангелина рискнула шагнуть ближе – так, что острие меча едва не касалось груди мага.
Рис скосил глаза на клинок, но не шелохнулся. Стало быть, он не полезет в драку. Отлично.
– А что, по-твоему, я должна подумать? Вначале Лорд-Искатель допрашивал тебя, а потом ты тайком ускользнул сюда… зачем? Чтобы разрушить усыпальницу? Выместить зло на беззащитном камне?
– Это не совсем так.
– Ты с кем-то сражался. С кем?
Говоря это, Евангелина зорко следила за магом. Она заметила, как он украдкой глянул на темный угол в дальнем конце усыпальницы. Она тоже посмотрела туда, но увидела только каменные плиты, пятна сажи да клочья дыма. Рис определенно метал заклинания… но в кого?
– Ты видишь кого-нибудь, с кем я мог бы сражаться? – уклончиво, вопросом на вопрос ответил маг.
Евангелина помедлила. Вполне возможно, что неведомый противник Риса уже скрылся. Она вошла сюда через единственный вход, но в усыпальнице наверняка могло обнаружиться с десяток тайных выходов. И все же… что-то здесь было не так.
– Нет, не вижу. – Евангелина опустила меч – ненамного, самую малость. – Однако это не ответ.
Чародей ничего не сказал, лишь рассеянно потер лицо. На щеке его под слоем грязи наверняка скрывалась рана, и он, когда опустил руку, с искренним недоумением уставился на окровавленную ладонь.
– Итак, – проговорил он легкомысленным тоном, словно они вели светскую беседу где-нибудь в коридорах башни, – как ты теперь намерена поступить?
– Ты не оставил мне выбора. Придется подержать тебя в камере, покуда я не разберусь с этим делом.
– В камере? Вот уж не знаю…
Евангелина не дала ему договорить. Она прянула вперед и, развернув в прыжке меч, ударила мага рукоятью в затылок. Застигнутый врасплох, Рис мгновенно обмяк и повалился на пол, словно мешок с картошкой. Посох его погас, и теперь усыпальницу освещало только алое сияние филактерии.
Стоя над Рисом и не опуская меча, Евангелина пристально оглядела усыпальницу. Здесь должно было найтись нечто подозрительное… но она увидела лишь струйку дыма, тянувшуюся над поверженной статуей, да густое облако пыли. В остальном было тихо и недвижно.
«Дыхание Создателя! Что же ты здесь делал, маг?»
Чу! Вроде бы краем глаза она уловила какое-то движение? Евангелина крепче стиснула меч и крадучись, бесшумным шагом двинулась в дальний угол усыпальницы. Она тщательно осмотрела все зазоры между саркофагами, обыскала все темные местечки – не затаился ли там кто.
Пусто.
Храмовница зябко поежилась. Слишком много здесь статуй, изображений людей, которые умерли так давно, что имена их стерлись даже с эпитафий. И слишком много в последнее время велось разговоров о призраках. От этих мыслей по спине пробежал холодок… а Евангелина этого терпеть не могла. Со страхом не повоюешь.
Она вернулась к Рису, который так и валялся без сознания. Сунув меч в ножны, Евангелина не без труда взвалила мага на плечо и побрела к выходу. Она шла и чувствовала, как волосы на затылке встают дыбом.