И снова скрытый смысл.
— Конечно, я так считаю. Мы защищаем мир от магов и магов от самих себя — не потому что они нас об этом просят, или потому что это легко, но потому что это правильно.
— Звучит как мнение, по-моему.
— Мнение, которое я разделяю с другими храмовниками.
— Если бы это было так, — Лелиана на мгновение помрачнела, но потом пожала плечами. — Многие верят, что война неизбежна, и что Церковь делает недостаточно для поддержки усилий храмовников, чтобы предотвратить её. Они считают, что пришло время выбирать.
— И вы утверждаете, что Верховная Жрица выбрала меня, потому что, как вы считаете, я выбрала сторону?
— Не могу сказать. Возможно, это стоит обсудить.
Евангелина озадаченно замолчала. Рыжеволосая женщина продолжала пить вино с невинным выражением лица, создавая вид непринужденной беседы о мелочах.
На противоположном конце зала показался храмовник. Капли пота на лице молодого человека, одного из недавно вступивших в Орден, говорили о том, что он спешил добраться сюда. Заметив Евангелину, он с выражением безмерного облегчения на лице начал быстро пробираться сквозь толпу.
— Сэр Евангелина! Слава Создателю, я нашел вас!
Подойдя ближе, он резко остановился, с опозданием осознавая, что прервал беседу.
Лелиана легко рассмеялась, не показав ни малейших признаков обиды.
— Не надо волноваться, сэр, хотя я надеюсь, у вас есть веская причина войти сюда с оружием. В конце концов, здесь должен находиться только один меч, — она кивнула головой на меч на поясе Евангелины.
Молодой храмовник посмотрел на свое оружие в ножнах, и покраснел от смущения.
— Я извиняюсь, я не думал, что…
— У вас есть причина, по которой вы здесь? — напомнила ему Евангелина.
— Я, эмм… да, — почувствовав облегчение, он вытащил из-под туники завернутый пергамент и передал его ей. — Меня послал Рыцарь-Командор. В Белой Башне совершено ещё одно убийство.
— Еще одно?
Холодок пробежал по спине Евангелины, пока она разворачивала пергамент. В записке требовалось её возвращение в Башню, как только Верховная Жрица покинет вечер. В ней так же говорилось о том, что Лорд-Искатель лично заинтересовался последним происшествием. Сквозь строки было видно, что Рыцарь-Командор не был рад такому развитию событий.
— Передайте ему, что я вернусь так скоро, как только смогу.
Храмовник кивнул, но не сразу покинул комнату. Он посмотрел на Лелиану, кусая губы от неуверенности, и удивленно приподнял бровь.
— Извините, мадам, но я думаю, что у меня и для вас есть послание.
— От храмовников?
— Нет, вас искал кто-то из прислуги. «Рыжеволосая жрица из окружения Верховной Жрицы», — сказал он. Мне передали, что вас ищет кто-то из старых друзей.
— Из старых друзей? — она казалась заинтригованной. — Он не сказал, кто именно?
— Нет, мадам. Он сказал, что этот друг прибыл из Ферелдена, если вам это что-то говорит.
— Говорит.
Она повернулась к Евангелине и поклонилась.
— Похоже, наш разговор продолжится как-нибудь потом, сэр. Да хранит вас Создатель.
— И вас.
Смотря вслед женщине уходящей вместе с храмовником, Евангелина поймала себя на том, что её любопытство подстегнуто ещё больше чем раньше. Ходили слухи, что Верховная Жрица держит при себе агентов, и некоторые из них были бардами — мастерами манипулирования в Игре, иногда выполнявшими роль шпионов и убийц. Если эта женщина была одной из них, то их разговор был опасным.
Евангелина непринужденно прошлась взглядом по бальной комнате, гадая, сколько человек стали свидетелями их разговора и наблюдали за ним. Дойдут ли слова до Рыцаря-Командора? Для храмовников это были тяжелые времена. Восстание в Киркволле стало началом волнений в каждом Круге Тедаса, и последовавшие карательные меры только ухудшили положение. Каждый шарахался от малейшего шороха, ожидая заговорщиков в каждом углу. Белая Башня не была исключением.
К счастью, на нее, казалось, никто не обращал внимания. Для Орлейской знати Верховная Жрица была лишь украшением на этом событии, а Евангелина была телохранителем, которого можно было не замечать. Она медленно выдохнула и вернулась к своему посту у возвышения. Чем она должна быть озабочена, так это убийствами. Её расследование пока никуда не привело, и в таких условиях это было непростительной ошибкой. Если ей повезет, в этот раз улик будет больше.
Бал постепенно подходил к завершению, музыканты уже раздавали последние поклоны и убирали инструменты. Некоторые мужчины откланивались для досуга в «вечерней комнате» дворца; так по-светски называлось их время, которое они проводили в пьянстве, курении трубок и других развлечениях, которые не одобрялись их женами. К удобству обеих сторон, это оставляло их женам возможность пожаловаться друг другу на отсутствующих мужей и принять участие в сватовствах. Другие уже откланивались — это были те, кто пытался таким образом уменьшить свои потери, пока они ещё больше не повредили своей репутации — даже если уход перед отбытием почетного гостя считалось признаком слабости.