– Да будет об этом известно!
Хатусу вздрогнула и подняла голову. Массивные двери из кедра были закрыты, и стража заняла свои места, писцы и служители покинули зал. Ярко горели масляные светильники. Заседание совета начиналось. Уже поднялся жрец и, повернувшись к пустовавшему трону, готовился произнести положенное обращение. На троне восседал бы Тутмос, будь он жив, но его наследник в это время крепко спал в личных покоях фараона – Доме Обожания.
Жрец простер вперед руки и заговорил нараспев:
– Приветствуем тебя! Владыка Верхнего и Нижнего Египта, чей голос правдив, любимый Ра, золотой Гор, владеющий короной и коброй! Великий серебряный сокол, защищающий Египет своими крылами! – продолжал жрец, хотя на самом деле он восхвалял ребенка, который был слишком мал, чтобы держать в руках меч, не говоря уже о том, чтобы идти на войну. – Могучий бык против жалких эфиопов! Его копыта топчут ливийцев!
Хвалебной песне, казалось, не будет конца. Хатусу с большим трудом подавила зевок. Но наконец жрец выполнил свою обязанность и сел. Рахимер хлопнул в ладоши и одарил собрание приветственной улыбкой.
– Заседание совета начато, нас ждут важные дела, – он бросил взгляд на сидевшего справа от него Бейлетоса, главного писца. – И дела эти секретные.
Хатусу придала лицу выражение невозмутимого спокойствия и приготовилась слушать. Сначала один за другим последовали обычные отчеты о видах на урожай, о визитах иноземных послов, поступлениях золота и серебра в кладовые Дома Серебра, сообщения о здоровье сестер фараона. Интерес Хатусу проснулся на выступлении Сененмута. Молодой человек говорил тихо, но отчетливо, и смотрел не на Рахимера, а в стол. Хатусу радостно стиснула руки, чувствуя в глубине души уверенность, что этот человек не куплен Рахимером. Ставший необычно молчаливым после смерти фараона, Омендап доложил о положении дел в войсках и состоянии защитных укреплений на границах вдоль Нила и у первого порога. Нарисованная Омендапом картина выглядела мрачно. Лазутчики и дозорные доносили о передвижениях войск по ту строну египетской границы. Существовала вероятность того, что ливанцы сосредотачивают войска в Красных землях – обширных пустынях к западу и востоку от Египта. По донесениям разведчиков с юга, бедуины сообщали о том, что эфиопские племена, узнав о смерти фараона, призывали всех житeлeй пустыни не обращать внимания на египетские пограничные и таможенные посты. Если нет фараона, то дань платить незачем. Так они рассуждали. А за линией укреплений «Путь Гора», протянувшихся через Синай до Ханаана, затаилась в ожидании держава Митанни – серьезный противник Египта.
– Очень важно поэтому, – сказал в заключение Омендап, – чтобы совет назначил регента, который бы действовал от имени фараона.
– Прикажите нам выступить! – стукнул по столу кулаком Ипyвер, командующий полком Гора. Предоставьте недругов нашим заботам!. Мы доставим их в Фивы, где им размозжат головы, а тела вывесят на городских стенах, как предупреждение для всех остальных!
– И против кого же двигать войска? – возразил Омендaп. – Против ливанцев? Но с их стороны нет никаких нарушений. Нубийцы, если и замышляют зло, то ведут себя пока тихо. А может быть, все наши враги объединились в едином заговоре против нас? Как нам узнать? Вполне возможно, что они только и дожидаются выступления с нашей стороны. Этот шаг может быть расценен ими как проявление слабости либо использован, как повод к войне.
От доводов Омендапа веяло холодом беды. Ипувер беспокойно заерзал на своем стуле.
– Требует безотлагательного решения два вопроса, – с беспощадной прямотой продолжал Омендап. – Смерть фараона окружена тайной, которую необходимо раскрыть. И, во-первых, должен быть назначен регент.
Он бросил взгляд через стол на Сетоса. Прокурор мельком взглянул на Хатусу, которая благожелательно улыбнулась.
– Итак? – Рахимер посмотрел на Хатусу, и в глазах его вспыхнули злые огоньки. – Как продвигается дело по обвинению начальника охраны Менелото?
– Пока – никак, – сухо ответил Сетос. – Всем известно, что произошло в Зале Двух Истин. Главный судья Амеротк, вместо того чтобы прояснить дело, еще больше усложнил его. Он отложил слушание до завтрашнего утра.
Хатусу вместе с остальными выслушала краткое сообщение Сетоса о том, что происходило в суде. Во время своего выступления Сетос ни разу не взглянул в ее сторону. Она крепко вцепилась в край стола и напряглась, ожидая продолжения. Сетос умолк, и воцарилось молчание. Хатусу сказала себе, что Рахимер готов нанести удар.
– А мудрый ли это шаг? – с ухмылкой осведомился великий визирь, похлопывая себя по щеке мухобойкой.
– Что именно? – захотел уточнить. Бейлетос, главный писец Дома Серебра, ставленник визиря и лизоблюд. На кривоносом лице визиря появилась улыбка, а юркий взгляд коснулся Хатусу.
– Божественный фараон отправился к далекому горизонту, – начал издалека свое пояснение визирь. – Боль и скорбь терзают наши сердца Жители Фив покрывают себя пылью и посыпают головы пеплом. Повсюду слышен плач – от Дельты до Первого порога. Да, он покинул нас! Зачем расследовать причину его ухода? Его укусила в пятку ядовитая змея. Так было угодно богам!
Хатусу хранила молчание. Она никому не расскажет, что ей было велено сделать. Автор тайных посланий ясно указал, как следовало представить смерть фараона. Ей врезалось в память то страшное утро, когда ее супруг упал перед огромной статуей Амона-Ра. Затем его тело было перенесено в молельню при храме. Оплакивая там покойного, она нашла новое послание, где давались строгие указания, что должно последовать дальше. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться. Хатусу похолодела при мысли о том, что человек, славший ей послания с угрозами, мог быть в зале где-то недалеко от нее. Не Рахимер ли это? Тот человек должен быть членом совета. Хатусу раньше думала, что ей самой удастся это выяснить. Ведь письма пришли до возвращения мужа. Большинство советников прибыли в Фивы задолго до приезда фараона.
– Госпожа!
Хатусу вскинула голову. Предательская струнка пота бежала по ее лбу, но она не рискнула ее вытереть.
– Прошу меня извинить, великий визирь, но меня отвлекли сладкие воспоминания о моем покойном муже.
Хатусу с удовольствием отметила, как понимающе закивали командиры полков, и на их лицах читалось недовольство бестактностью Рахимера. Возможно, Рахимер перешел черту дозволенного? Она все же скорбящая вдова. Ее супруг, божественный фараон, – скончался при загадочных обстоятельствах! Она имела полное право желать такого расследования.
– Госпожа, – продолжал Рахимер, язвительно щурясь, – вы считаете, что было благоразумно открывать дело и тем самым давать повод для базарных пересудов? Господин Сетос, верно ли, что вы, как прокурор короны, с большой неохотой отнеслись к возбуждению этого дела? Разве вы не предложили свой совет на этот счет?
– Господин визирь, – поднял руку Сененмут, господин визирь, если госпожа Хатусу, если Ее Величество, – он намеренно сделал упор на последние слова, – желает выяснения обстоятельств дела, пусть так и будет. Никто из присутствующих не высказался против. Никто не заявил о своих возражениях. Господин Амеротк известен своей честностью. Со смертью божественного фараона связана тайна, и поэтому необходимо расследование.
– Я согласен, – подхватил Сетос. – Я советовал Ее Величеству не возбуждать дело с государственных позиций. Однако как царица, требующая справедливости…
Его слова вызвали гул одобрения. Хатусу почувствовала себя немного свободнее. Рахимер, однако, не желал сдаваться и терять свой шанс. «Кружит, как шакал), – подумалось ей. Он желает получить регентство и полон решимости повлиять на совет. Он горит желанием представить меня слабой и никчемной! Ему бы очень хотелось отправить меня в Дом Уединения! А сам бы он вцепился в малолетнего Тутмоса и провозгласил себя регентом фараона. И долго ли ей удастся прожить в Доме Уединения, лишенной богатства, власти, влияния?