— Любовь? — удивилась его вопросу.
— Она самая.
— Не знаю. Если вы о любви благодарственной. О той, что испытывают к близкому родственнику или другу, то да, она вечная, даже если человек умер. А если вы о другой любви, то я не знаю, что ответить, — смущенно замялась, сжимая пальцами платье.
— Вы никогда не любили мужчину?
— Нет, не любила, — робко опустила глаза, отвечая.
— Все ещё впереди. Вы еще так молоды.
— Не думаю, — произнесла, — мне это не нужно.
— От чего же так? — удивился граф, — не хотите замуж?
— Не хочу.
— Вот значит как.
— Так мне ещё играть? — перевела тему ты, недоумевая к чему эти расспросы сейчас.
— Нет, не стоит, — как-то замыслился молодой человек, находясь в своей беседке, — идите домой.
— Но я ведь сыграла всего одну композицию.
— Ничего. На сегодня хватит. Я устал.
— Как скажете, — вставая с места, молвила, и заметив книгу, решила вернуть, — ох, совсем забыла, я ведь принесла роман, — начала говорить, поворачиваясь назад, к беседке, и тут дунул сильный порыв ветра, открывая белую ткань. Лишь на долю секунды ты заметила силуэт мужчины, и оказалось, что там он сидел без маски.
— Не смотрите!!! — закричал он, хватая газету и закрывая лицо, хотя ты все равно ничего не успела рассмотреть, — управляющий!!! — позвал старика, и тот прибежал, начиная обратно натягивать ткани.
— П-простите, — нервно сказала, отвернув голову, — я наверное пойду. Вот книга. Я оставлю тут.
— Вы испугались меня? — с грустью уточнил молодой человек, дрожащими пальцами сжимая газету у своего лица.
— Что? Нет. Я ничего не видела, — спокойно ответила, хотя на самом деле эта ситуация тебя немнго испугала.
— Теперь вы не захотите приходить сюда?
— Говорю ведь, ничего не успела увидеть. Да и не хотела. Это было бы не честно. Если вы прячете свое лицо, значит будет дурно с моей стороны смотреть, против вашей воли. Честное слово. Не беспокойтесь об этом, — сказала, стараясьбыть спокойной, — мне пора. Прощайте, — тихо добавила, уходя, так и не повернувшись. Граф стоял, провожая тебя взглядом и крепко сжимая в пальцах газету, почему-то ощущая сильную боль в груди.
— Ваша светлость? Вы в порядке? — переспросил его управляющий, — она ничего не увидела. Очень хорошая девушка, воспитанная.
— Я ужасно выгляжу сейчас? — тихо спросил граф.
— Я с вами с самого детства, ваша светлость. Меня не пугает и не отталкивает ваше лицо. Более скажу, вы для меня как сын. Чтобы ни было, я пообещал вашему покойному батюшке заботиться о вас, и не могу сказать, что вы ужасен.
— Но я ужасен!!! — крикнул Кай.
— Успокойтесь. Все хорошо. Она ничего не видела, не переживайте так. Право слово, — старался убедить молодого человека старик.
— Спасибо, управляющий спасибо, но от чего сейчас мне так дурно? — хватая со стола маску и надевая, ворчал граф, — от чего мне так плохо?
— Может пора завтракать? Вы наверное голодны? Уже накрыто.
— Нет! Не хочу… книга, — говорил, выходя из беседки и хромая, а потом ринулся к роялю, — она вернула ее, — опираясь на трость, говорил, держа книгу в руках.
— Слушайте. Ваша светлость, на днях Анна, спросила о вашем проклятье.
— Что? Что ты ей сказал?!
— Девушка спросила правда ли, что это ведьмино проклятие, но я ответил, что это просто болезнь. Как вы и велели всем говорить.
— Мне не снять это проклятие. Мне никогда не снять его! Я обречён, — с болью в голосе шептал молодой граф.
— Не теряйте надежду.
— Я уже давно ее потерял! Довольно. Мне нужно в мою спальню. Я дурно себя чувствую. Зови лекаря! мое сердце…Не могу дышать, — ворчал Ким, хромая уходя в дом.
— Ваша светлость, лекарь вам не поможет, — тихо прошептал управляющий, ему в след, — мне так жаль. Ваше сердце болит из-за этой девушки, — но молодой господин ничего уже не слышал.
7
Ты проснулась в раннюю рань, от голоса мачехи. Она усердно будила тебя, что-то приговаривая. Сквозь сон, слышала ее громкое ворчание и не понимала, от чего такой шум. Но женщина неустанно тормошила тебя, заставляя пробудиться.
— Анна, просыпайся! Вставай, кому говорю!
— Да, матушка. Что случилось? — открывая глаза, тихо спросила.
— Горе случилось! Твоя тетка, сестра твоей матери упала с лестницы и повредила спину.
— Что?! — быстро подорвалась с места, — она жива?! — обеспокоено уточнила у мачехи.
— Да, но пока сама не может двигаться. Собирайся, поедешь к ней. Отец и я не можем, а Луиза не хочет. Да и это твоя тетка в конце концов, ты и езжай.
— Конечно, — не раздумывая ответила, бросаясь к зеркалу и начиная расчёсывать волосы.