— Не впустите меня? — вкладывая в ладонь коробочку с мазью, уточнил управляющий.
— Я не одета, — грубо сказала, хлопнув дверью и опять подпирая ее стулом, — завтракать не буду.
— Извините, можно ещё спросить…
— Да. Спрашивайте.
— Вы сильно злитесь на его светлость?
— Не знаю. Он пьяный и полуголый ворвался в спальню среди ночи. Сильно ли я злюсь?! Я до самого рассвета не смогла сомкнуть глаз!!!
— Это от вида его без маски?
— Что? Нет… я не видела… я не смогла решиться глянуть, — тихо ответила, — все. Прошу вас, оставьте меня одну. Уходите.
— Да, графиня, поправляйтесь, — сказал он, удаляясь.
В это время, его светлость не мог найти себе места от переживаний. Ему было очень стыдно за вчерашний поступок, и он очень боялся, что твое с ним общение не будет прежним. Боялся, что ты охладеешь или того хуже, захочешь убежать, оставить его. С замиранием сердца, молодой человек ждал управляющего с хоть какой-то весточкой. И когда тот вошел в кабинет, с надеждой в глазах вскочил с места.
— Ну что? Говори! Не томи! Что она?! Что?
— Похоже госпожа очень злится на вас. Вы ее знатно испугали этой ночью.
— Лицо?! Она успела его разглядеть?!
— Кажется нет, не переживайте так.
— А как ее ожег? Я совершенно точно помню, как свеча обожгла лодыжку, — обеспокоенно распрашивал Кай.
— Мазь взяла. Сказала, чтобы ее никто не беспокоил. И завтракать отказалась.
— Я идиот! — начал нервно хромать по комнате граф, — что я наделал?! Как я мог так с ней поступить?
— Ваша светлость, вам не кажется, что может стоит ей показать свое лицо?
— Что? Нет! Ты не понимаешь, что сейчас несёшь! Нет, нет!
— Как знаете. Как знаете. Но, где ваша трость? — заметив ее отсутствие, уточнил старик.
— Трость… — вспомнил Кай, — кажется, вчера я обронил ее в спальне своей жены.
— Нужно забрать. Вам так тяжело ходить.
— Так сходи и забери! — огрызнулся молодой человек.
— Но почему бы вам не пойти?
— С ума сошел?! — крикнул Кай — исключено!
— Это хорошая возможность для примирения, не находите?
— Не знаю…
— Если вы хотите, чтобы она простила вас, нужно пойти и самому просить это прощение. Пусть госпожа увидит, что вы сожалеете о содеянном.
— Не знаю… не знаю…. чушь! — ворчал он, но все равно понимал, что хочет пойти к тебе.
Все же к обеду, молодой человек решился наведаться в твои покои. Ему очень нужно было поговорить и убедится, что ещё не всё потеряно. Стоя у дверей твоей спальни, не решался постучать, но все же пересиливая себя, сделал это.
— Анна, это я… — постучав, произнёс твой муж, — позвольте мне войти?
— Зачем?
— Мне нужно вам кое-что сказать.
— Я хочу побыть одна. Уходите.
— Я и шагу не сделаю с этого места, пока вы не впустите меня, — произнес он, и тебя это немного разозлило, но все же ты понимала, что лучше все таки открыть ему дверь.
— Хорошо. Надеюсь вы не пьяный? — молвила, отодвигая стул, и его светлость сразу же осторожно зашёл. Отойдя от него, ты села на край кровати, опуская голову, а он стоял над тобой, пряча руки за спиной. Заметив свою трость возле кровати, начал разговор.
— Вот она где… обронил вчера.
— Так забирайте, — фыркнула ты, бросив на него холодный взгляд.
— Анна, простите меня. Вчера я вел себя отвратительно. Я не хотел напугать вас, слышите? Умоляю. Это больше не повторится никогда, я клянусь вам! — но ты молчала, не зная, что говорить в ответ, — если для вас настолько важно увидеть мое лицо, то сейчас я готов… — добавил Кай, касаясь маски руками.
— Не надо! — перебила его ты, — не делайте этого. Я тоже не права, что вынуждала вас это делать.
— Но ведь…
— Мне трудно понимать вас. Трудно считать ваши эмоции, — обьясняла, — приходится всматриваться в глаза, следить за движением тела, чтобы хоть немного понять вашу реакцию. Понять что вы чувствуете. Как мне жить с вами, если вы все время чужой? Вы мой муж, но не видя ваше лицо — вы для меня никто. И останетесь таковым. Я понимаю, как это трудно, жить с этим проклятием, поэтому впредь я не попрошу снимать ее. Не разрушайте свой комфорт из-за меня. Не надо. Извините, — сказала, глядя прямо на своего мужа, — а теперь заберите свою трость и уходите. Я хочу побыть одна.
— Ясно, — тихо шепнул граф, с трудом опускаясь на одно колено у твоих ног, и коснулся рукой трости, но внезапно вспомнил о твоём ожеге, — как ваша рана? — поднимая голову спросил.