Вот так и получилось, что в пятницу я и маги пошли на репетицию в полном составе. Наверное, дурики рассчитывали на автоматы. Я, конечно, чувствовала себя мягкотелой последние дни. Неумение дать отпор старичку-декану и обнаглевшим студентам убавляли весомости от моей самооценки. Все продолжало происходить будто вопреки моему никому неинтересному мнению. Но я успокаивалась тем, что это лишь временный период. Руководство решило воспользоваться мною по полной, но вскоре обязательно представится возможность сделать что-то по-своему. Око за око.
И вот я, с Тёмиком и семенящими на каблучках магистрантками, шла в актовый зал через переход.
Единственное, о чем было приятно думать, так это о том, что мы, да простят меня иссохшиеся извилины Апиной, — интеллектуальная элита университета, вошли, словно гордые породистые псы на собачью выставку. Каждый обернулся на нашу "взрослую" компанию. Как говорится, не можешь победить — возглавь.
— Виолетт Сергеевна, а вы танцевать-то умеете? — я даже почти не успела подумать плохо про орущих реактивных сопляков. Кто выглядел уже на тридцать, кто до сих пор на тринадцать… Но вот Степанов начал отвлекать меня от благой и молчаливой критики окружающих нас незнакомцев.
Посмотрим, как Ирина Максимовна справится сегодня. Без меня. Потому что я, чувствую, буду слишком занята сохранением самообладания.
— Ну что началось-то, Тёмик?.. — я устало вздохнула, не оборачиваясь в его сторону. — Конечно, умею. Между парами вот, сажусь в плие и переписываю учебные планы.
Самой было непривычно от себя. Такой унылой трусихи. Хронически уставшей тёти, мечтающей прилечь на диван после работы. Шутки работали плохо и выдавали мою тревогу. Ну как же так… Вилка не боялась ни потоковых лекций, ни ректората. Но танцы!
Ох уж эти танцы…
Мое присутствие, казалось, мало кого впечатляло, а в отсутствии Иришки, все продолжали ржать и верещать. Почему-то. Как будто чувствовали, что сегодня я беспомощна. И на это я лишь сдавленно хмыкнула, наконец, посмотрев на свою команду поддержки.
— Не умею я танцевать! Когда мне было учиться?
— Нифига, — оказывается, наши немногочисленные дамы разбрелись по залу, и я осталась "наедине" с Артёмом. — Вот это я вас… Обрек на мучения!
— Именно, что "обрёк"! — я скрестила руки на груди. Где-то прочитала, что этот неосознанный защитный жест помогает отгородиться от нежелательных личностей.
Кстати, в зале снова был аншлаг. Кажется, даже больше чужих лиц сегодня нарисовалось. А я думала, студенческая безответственность разочарует Иришку уже на второй репетиции…
— Да бросьте, это не сложно. Сегодня разучим падеграс. И вы будете самая крутая… Танцорка среди преподавателей. Это же круто!
Пэдэ-что? Тёмик неубедительно улыбнулся. Такой весь причёсанный, волосики свои светлые теребил всю пару, проверял через фронтальную камеру, не отвалились ли. Вот и сейчас тряхнул чёлкой.
— И зачем это нужно? — я продолжала прятаться за скрещенными руками, облокотившись о холодное зеркало. Сбивчиво оглянулась по сторонам.
Сама не знаю, чего так боялась. Мало ли, кто придёт, увидит меня в таком… Кхм, неловком положении.
Интересно, все эти люди подозревали, что сегодня Вилка пришла позориться добровольно? Утром я даже приодела свитер вместо строгих пиджаков, чтобы не очернять свои деловые образы движениями в стиле Терезы Мэй.
— В конце концов, сумеете станцевать на чьей-нибудь могиле, — парень поправил расстегнутый воротник белой рубашки. Да для кого ж ты так замариновался, шутник недоделанный?..
— Я имела ввиду, тебе-то зачем этот цирк понадобился? — разные варианты посещали меня в течение двух продолжительных дней — от покушения на убийство до попытки найти повод отчислиться — и, думаю, настало время узнать, ради чего всё-таки Степанов пожертвовал нормальной оценкой на моем экзамене…
— Ну нет. Не могу я сейчас сказать, — парень по-доброму улыбнулся, будто извиняясь. — Сами потом всё поймёте.
Он мне подмигнул.
Ненормальный что ли?
Вдруг запыхавшаяся Иришка ввалилась в актовый зал, затаскивая какие-то тканевые громоздкие сумки. К ней тут же подскочили двое парней, а затем двинулся на подмогу и Тёмик. Мы с ним стояли почти у входа. Ну, теперь я осталась одна, нервно пережимая рёбра сложёнными руками.
Соберись, Вилка! Люди смотрят. Я обернулась к зеркалу и столкнулась с собственным презренным выражением лица. Волосы были строго собраны, но выглядели лохмато. Глаза чернющие, как у зверя в вольере — вот, что сделал со мной «выход из зоны комфорта». Начинала пользоваться Иришкиными цитатками. Плохи дела.
Через зеркало я ощутила две стеклянные бледные ледышки вместо глаз, не менее презренно сверкающие в мою сторону. Естественно, спрятанные под маской… Кудрявая Башка! Какие люди!
У меня в груди заклубилось стенающееся, визгливое негодование. Захотелось оказаться лицом к лицу, схватить его за наглаженный мамочкой шиворот и трясти, наблюдая, как кудри весело взлетают над болванкой. Если что — это именно та часть тела, которая произрастала у него вместо головы. Не иначе, как безмозглый деревянный набалдашник для демонстрации шевелюры! Только такому экспонату могла прийти идея соврать своё имя — мне!
Парень, расположившийся на ряду стульев в глубине зала, едва ли не демонстративно закатил глаза и заговорил с каким-то своим дружком. Сучонок.
Я сморщилась от невыносимости и сделала вид, что не осведомлена о его присутствии.
Нет! О существовании!
Ирка и ее приспешники остановились возле меня, укладывая сумки на стулья и пол. Вонючие лохмотья какие-то притащила…
— Виолетта Сергеевна, вечер добрый, — Иришка почему-то удивлённо меня осмотрела, но быстро переключилась на своё. — А я сегодня забрала из КМЦ тюли для украшения зала…
Меня совсем не интересовали подробности, но я сделала вид, что взрываюсь от внимания. Там, в отражении, Лекса беседовал со своим знакомым, активно жестикулируя. Манерный-то какой… Ну и отвратительное зрелище. Зато гитары не видно.
У меня с трудом удавалось сосредоточиться на Иришкиных тюлях.
— Это правда, что ты будешь танцевать сегодня с нами? — Ира с недоверием осмотрела меня своими зелёными блестящими глазками. — Артём мне вот рассказал… Но… Как-то звучит это фантастически.
Я насупилась. Не нашла сил выдавить и слова, просто зло кивнула. Раздражало сарафанное радио.
Подождите-ка, а когда они успели познакомиться… Это же не Иришкиных рук дело?
Нет. Подруга бы так не поступила. Знала же, что я ненавижу все эти публичные мероприятия из-за проблем в прошлом. И сватовством она вроде не страдала, чтобы впихивать меня насильно во все подряд вечеринки. После расставания с ним это было бы даже жестоко. Нет, это точно идея не её авторства…
— А Тёмик тебе рассказал, что это был спор?
— Тёмик? Нет, — Ира покосилась в сторону сияющего коварной улыбкой парня и в завершении как-то странно на меня посмотрела. Да что ты так пялишься! Я же сама не понимаю до конца, к чему это всё! — Ладно, потом посплетничаем. А сейчас пора начинать.
Воодушевлённая Иришка скинула свою шубу на стул, даже забыв про вешалку, и побежала к сцене за микрофоном. Теперь её было слышно из-под каждой табуретки и невозможно перекричать. Вот так и вытесняют человеческую силушку чудеса прогресса.
И не нужна теперь Вилка!
— Ребятки! Всем привет, кого я ещё не видела! У нас сегодня много работы, поэтому, встаём быстренько в пары и вспоминаем вальс, который мы начали разучивать на первой репетиции… Сегодня даже Виолетта Сергеевна решила разучивать танцы! Так что, вы у нас под пристальным присмотром!
Боже, да помолчи ты! Я сгораю со стыда… Я сгораю! На меня посмотрела пара сотен глаз, студенты начали перешёптываться, гаденько хихикать. У меня вспыхнуло лицо и, по ощущениям, задымился мозг. Ирка, засранка!