— Привыкай есть дома, Королева Максимовна! — воздух спёртый, тёплый. Но лучше, чем щиплющий мороз, от которого в ноздрях леденели волосы. Я стянула куртку и швырнула в сторону шкафа в прихожей прямо над рыжей вздрогнувшей головой. — Тут есть одна чистая сковородка.
— Ты же хотела сварить пельмени… — подруга медленно согнулась, облокотившись об устало скрипнувшую полку, и расстегнула молнию на длинных сапожках. При её виде могли бы засмущаться мои подранные в прихожей обои. — А яиц у тебя нет, сама говорила. Ну, куриных…
— Спасибо, что уточнила. Я сварю пельмени в сковородке.
— Хах…
Нет, не стану заставлять Иришку мыть посуду. Вызывать рвотные рефлексы… Она сама редко бралась за кухонную утварь, обычно этим занимался клининг. Достаточно того, что подруга закрыла дверь на замок, посмеиваясь над моей нетривиальной затеей, а сама уже заметно подгрузилась воспоминаниями. Сейчас расплачется…
Я ушла вглубь кухни, брезгливо разгребла конфорку на заляпанной плите и стала набирать воду в сковороду с высокими бортами. Действительно, занятная идея. Капли воды забрызгали во все стороны из-за большого напора.
— Ты реально не ляжешь сегодня спать? — подруга устало выползла из прихожей, шоркая нагло присвоенными себе тапочками с розовым пушком, и рухнула на диван. — Всё из-за меня…
Делает вид, что ей жаль. Тут должны быть искренние извинения.
— Да, не посплю ночку. И то, наверное, не успею сделать всё в срок.
Сковородка отправилась на плиту. Я выкрутила огонь на максимум и опустилась на табуретку напротив стремительно разочаровывающейся Иры. За спиной раздался лязг тарелок, сползших в раковину под тяжестью набранной воды. Неожиданно… Иришка перепугалась, но ничего не сказала. Лишь тяжело вздохнула. Будем надеяться и неистово верить, что ничего не разбилось.
— Я могу чем-то помочь?
Да чем тут поможешь? Нужны были мои мозги, составить лекцию. Я хотела сделать несколько, но теперь даже и одной не успевала в срок. А курсачи… Второкурсники сдонжат меня. Ну и Хенри Джозеф с ними… Как гаркну разок, сразу расхотят донимать преподавателя без настроения.
В итоге я задумчиво молчала, будто набивая цену.
— Нет, реально? Я могу что-то взять на себя? — Иришка заискивающе вытянула шею. — Не хочу я сидеть без дела, пока ты занята. И не поговорить, и не уснуть…
— Думаю, это не лучшая идея…
Мы продолжили ждать в тишине, когда закипит вода. Я вспомнила, что можно было бы ещё поставить греться чайник, но как-то поздно, чтобы у меня были силы лишний раз оторваться от стула. Иришка терпеливо ждала ужин, задумчиво кусая губы с каким-то пустым, обращенным внутрь себя взглядом. В какой-то момент ее глаза наполнились поблескивающими слезами, и девушка шмыгнула заложенным носом, глядя на стол, усыпанный крошками.
Закипела вода.
— Сильно голодная? — Иришка беззвучно кивнула, и по ее щеке покатилась слеза. У меня защемило в груди…
Я приподнялась, сыпанула в сковороду все пельмени, что оставались в пачке, подсолила воду и медленно обернулась в сторону подруги, которая уже тихонько дрожала от слез. Ох…
— Ладно, Ир… Знаешь что? Давай, ты поможешь мне составить лекции. Это же несложно вроде? Я просто дам тебе три книги, а ты напечатаешь самые важные моменты… А я пока займусь курсовыми. Может, и спать успеем лечь сегодня?
Знаю, ей было трудно. Но Иришка вдруг воспряла: у неё под руками лежала салфетка. Девушка бережно ее разгладила, проглотив тугой ком и благодарно улыбнувшись. А затем она смачно высморкалась в эту бедную промокашку.
Может, мне было и трудно решиться отдать часть своих обязанностей Ире. Что касается любимой работы, даже во время аврала я гиперответственная жадина, но ее улыбка того стоила. Надеюсь, не пожалею об этом… Внутренняя жаба сомкнула свои скользкие лапки на моём проурчавшем желудке, и неприятно пощекотала меня.
— Значит, сейчас поедим и сядем издеваться над твоими "шакалами", — сквозь слёзы она заговорщически ухмыльнулась алыми губами. Что за помада у неё? Ни иней, ни слюни ни по чем.
Жабонька снова напряглась. Ну-ну! Это всё же были мои студенты — мне над ними и злорадствовать.
— Да-а, — я слила из сковородки дымящийся кипяток в раковину, выдавила остатки кетчупа прямо поверх пельмешек и поставила свои труды посреди стола. — Приятного аппетита.
Нельзя жадничать, когда Ирка сама напросилась помогать. Если… Хотя почему "если"… Она плохо составит лекцию — это всё же лучше, чем ничего. Завтра я сориентируюсь на месте, но главное, чтобы было в чём ориентироваться…
Мы оттрапезничали и уселись в спальне за стол, придвинутый к кровати. Ноу-хау для работников образовательной сферы: работаешь сидя, потом откидываешься, засыпаешь. С утра поднимаешься — и ты уже за работой. Так, по мнению Министерства образования, и должен быть составлен график преподавателя.
Иришка завязала свои яркие кудри на макушке, смыла грим успешной женщины, оставшись в одних веснушках, накладных ресницах и светлой грусти — пожалуй, только в школьные годы доводилось видеть её естественную красоту. Я тоже умылась, стараясь лишний раз не сталкиваться с раскрасневшимися глазами в зеркале. Завтра будет ещё хуже. После непродолжительных объяснений Ира обложилась учебниками для профессионального образования, пытаясь одной парой глаз читать одновременно все три захватывающие истории об автоматизации производственных процессов, а я полностью растворилась в подогнанных неграмотных расчётах. Но спустя каких-то полчаса…
— Знаешь… Ты рассказывала мне кучу весёлых историй о том, как ставишь студентов на место. Я так смеялась… — Иришка проследила, как я перечеркнула очередной бред жирными пачкающими чернилами. К чему это она клонит? С подозрением я покосилась в сторону зевающей девушки, продолжающей лепетать поверх смачного зевка. — Но даже думать страшно, каково им на самом деле. Да ты просто… Изверг. Стерва какая-то.
Пытается поднять настроение, приятно.
— Супер, но не льсти мне.
— Это не льща… — Иришка хохотнула, но выглядела почему-то серьезнее, чем я привыкла. — С Лексой ты уж больно жёстко обошлась.
Да что вы говорите?
— Как следует.
— Кажется, он кого-то тебе напомнил… — Иришка заискивающе сощурилась в свете настольной лампы. Первый рабочий день в жизни у человека, котелок вскипел, вот и несёт всякую чепуху. Я торопливо перелистнула, кажется, страницы три вперёд, не заботясь о правильности их содержания.
— Кого? — перед самой собой сделала вид, что не понимаю, о ком речь. Ко вниманию, сосредоточенному на формулах, вдруг начали подкрадываться красочные мысли о былых событиях, но я тряхнула головой, не желая даже шёпотом ощущать выученное имя на своем языке. Успешно. Я его забыла, и это не может не радовать. Я удовлетворенно хмыкнула. — Эта твоя Кудрявая Башка дверью хлопнул перед моим носом, надерзил. Вообще-то. Я не позволю подвергать сомнению свой авторитет. Если кто-то увидит, как я дала слабину, они ошибутся на мой счёт.
— Пускай ошибаются. Придут на экзамен и осознают в квадрате, что ошиблись. Ещё веселее проучить студентов, потерявших бдительность, — Иришка недоумевающе пожала плечами, а затем грустно опустила голову. — Я, в принципе, знала, что ты честно не ответишь. Но если бы я увидела в толпе человека, похожего на Стаса… Тоже бы над ним… Надругалась! — теперь было трудно смотреть на курсовую. Я не сводила взгляд с вновь сверкающих слезами зелёных глаз подруги. — Не хочу разводиться… Боже! Я люблю его.
Иришка горько заплакала. По моей спине прошлась холодная лавина мурашек, спустившаяся с плеч на бедра, и я неловко выдала:
— Тебе не холодно? Давай включу обогреватель, — не зная, куда деться, я вскочила из-за стола и задела коленкой столешницу. — Чшааа…
Всё равно лучше, чем видеть, как Ира страдает. Я не знала, чем могу ей помочь…
— Давай, — она душещипательно всхлипнула.
Потирая ноющее от боли колено, я прошлась по застеленной кровати и вытащила из-под неё небольшую тепловую пушку. Ночью нас не спасут даже заклеенные окна.