Стас рисковал своим местом! Мы даже не знали до конца, виноват ли Санко!.. А если он и правда, вор?
Мужчина зло сморщился, стянул фуражку и хлопнул ею по заваленному столу.
— Бери и дуй отсюда! — прошипел полицейский и пихнул бумажки мне в ладонь, заставив её сжать. — Шнеля-шнеля! Тебя здесь не было!
— Офигеть! Спасибо! — Я ошарашено закрутилась, не зная, как отблагодарить его и в какую сторону драпать. Кажется, с той суммой, которую сегодня взяла с собой я, можно было подкупить только пятилетнюю Веру.
Спасибо тебе, настоящий друг! Дружище! Боже, нужно будет рассказать Иришке…
Я выскочила, как истребитель в коридор, пока ещё было не поздно. Изо всех сил делая вид, что я добропорядочный гражданин, я, нервно улыбаясь, подбежала обратно к обезьяннику.
Здесь разрождался самый настоящий скандал. Что я уже успела пропустить?
— …Ляля! Да чё ты заладила! Фото! Фото! Фото! Зачэм оно тебэ? — Ида эмоционально вскинула руками. Похоже, Анна Дмитриевна её уже доконала.
— Это моя вещь! — жалобно застонала мама.
— И фсё? — э-э-э, вообще-то, это аргумент! — Если чашку разобьешь, новую нэ купишь? Над старой будэшь плакать?!
Подождите-ка!
— Вам она зачем?
Неужели…
— На нэй мой сын! Ну и… Ты, Ляля! Память! А тебэ зачэм? — Ида прижала к сердцу снимок.
Она реально его спёрла!
— Это моя память! Ваша память с вами живёт под одной крышей! — Анна Дмитриевна обернулась к решёткам с непередаваемой грустью в глазах и впервые за вечер не постеснялась прямого взгляда на Санко. Он держался двумя ладонями за прутья, вжимаясь в них лицом, и смотрел на неё, словно несправедливо брошенный пёс.
Да у этих двоих вся жизнь пронеслась перед глазами. У меня жалобно заныло сердце. Вот это страсти…
Я нервно сглотнула и отшагнула назад, в кого-то врезавшись.
— Осторожнее, Виолетта Сергеевна, — раздался позади мужской голос.
Кто-то уверенный придержал меня за плечи тёплыми ладонями, и когда я обернулась, не узнала широко улыбающегося парня.
Что, и такие чудеса бывают?
— Тёмик… Ты… Ты чего это какой… Довольный?
Минут десять назад едва душа была в теле! И вот, передо мной стоит молодой, светловолосый и розовощёкий Степанов. Плечи выпрямил, головой почти доставал до верхнего косяка двери. Как же интересно, что такого сотворила цыганка с этим кадром…
Ну да! Как Иришке помочь — так три дня и страшные ритуалы! Оплата золотом. А тут пара минут! Интересно, чем расплатился Артём? Надеюсь, у него была скидка.
У Иды вообще есть программа лояльности?
— Мне гораздо лучше, — загадочно ухмыльнулся воспрявший духом студент. — Спасибо.
Да не за что! Хоть математику ты и не знаешь, но чего-то, да соображаешь в электротехнике и красивых девушках. Ещё повезёт в этой жизни…
Я благодарно обернулась к Иде, но она не обратила на меня никакого внимания. Её сын одними губами что-то говорил Анне Дмитриевне из-за решётки, а та добрела на глазах.
Бог ты мой! Да тут сейчас воссоединится семья!..
Я не знала, было ли это возможно, мама ведь казалась такой обиженной, когда рассказывала о похождениях Санко при нашей первой встрече. Она не давала Лексе наладить контакт с родственниками, закатывала истерики и игнорировала сына. А происходящее сейчас просто не укладывалось в моей голове! И как же пять дочерей от другой женщины? Или женщин? Неужели она готова и с ними общаться?
Я вдруг задержалась взглядом на старших дочерях Санко, в пёстрых юбках, подметающих пол. Роковые красавицы, нацепившие все имеющиеся комплекты украшений, сверкали жгуче-чёрными очами в нашу сторону.
А-а-а… Вот, почему Артём такой довольный.
Он, не прекращая лыбиться, плюхнулся на лавку, где прежде сидел наш потерпевший.
Кстати, а где потерпевший?
— Куда этот делся? — громко вскрикнула я, тыкая пальцем, получается, на Тёмика.
Но всем будто и так было хорошо бесцельно высиживать в участке. Отозвался только дежурный.
— Сказал, курить пойдёт. На крыльце.
Отлично! Обойдёмся без свидетелей.
Я почти забыла, зачем ограбила Стаса. Уцепила с лавки свою куртку и, напяливая её, ускорилась в сторону выхода.
Снаружи было уже темно, а в помещении с потолка светили бледные холодные лампы. От переменившейся яркости у меня чуть поблекло в глазах. С приближением ночи намеки на весеннюю погоду заканчивались, и снова наступала морозная зима. Тело пробрало от холода.
Я даже не сразу поняла, что в заднем кармане завибрировал телефон. Если это была Иришка, то ей стоило знать, что не во все ещё происшествия я вляпалась за сегодняшний вечер. Последнее на сегодня…
Небольшого роста мужчина, которого я не сразу признала со спины, действительно успокаивался никотином под козырьком главного входа.
— Кхм, извините… — я подошла поближе и нагло заглянула ему в лицо. Ноздри защекотал тлетворный смог дешёвых сигарет. — А как вас зовут?
Он отшатнулся, явно признав во мне одну из той чудной компании в обезьяннике, и изобразил на лице глубочайшее презрение. Мне, знаете ли, тоже было неприятно любоваться вами весь вечер!
А что поделать?
— Не скажу, — высокомерно буркнул мужчина.
Я попыталась разглядеть в нём какие-то приметы, но уставший глаз ни за что не цеплялся. Дядька был похож на сотни незнакомцев из автобусов, на которых я ездила на учёбу, а потом и на работу на протяжении всей своей жизни. Тяжело предлагать человеку взятку, которого никогда не видела прежде и больше и не увидишь. Как начать хотя бы? От него ведь зависела судьба Санко! И всего женского семейства!
— Ясно. А меня вот Вилка зовут, — мужик посмотрел на меня из темноты, как на ума лишенную. Может быть, может быть… — Просто хотела спросить, почему решили всё-таки написать заявление.
Этот пережжённый грубый запах совсем не был похож на то, что курил Муратов. Но я, видимо, так дико скучала, что даже среди этого гадкого дыма унюхала то, от чего заныло в груди.
То, что вызвало щекотливые воспоминания. Как в новогоднюю ночь мы после занятия любовью стояли в одеяле, и Лекса выдыхал в мой рот дым. Мне ещё казалось, что он был внутри. На улице громыхали фейерверки, а из ресторана доносилась музыка с пьяными визгами. Лекса рассказывал мне, что такое цыганский поцелуй.
Я бы всё отдала, чтобы сейчас ещё раз это почувствовать.
Тем временем выражение лица потерпевшего демонстрировало, что он до сих пор считал меня идиоткой.
— Я не хочу с вами разговаривать. Уйдите.
Блин, да как предложить ему денег?
— Хотите денег? — выдала я и чуть не грохнулась в обморок.
Я должна была бороться со злом, а не примкнуть к нему! Я! Преподаватель ВУЗа! Кандидат технических наук… И новый кандидат на нары за решёткой!
— Хочу.
Воу! Обморок на ступеньках полиции отменяется.
— Так… Сколько тут есть, — от накатившего волнения я достала из кармана смятые бумажки, пытаясь их расправить и пересчитать дрожащими руками.
Сколько же там на самом деле было?
Потерпевший, видимо, решил, что я хочу отсчитать ему не всю выделенную Стасом сумму, и жадно выдернул у меня из рук купюры.
Он ловко их припрятал и схаркнул в сторону. Ага… На здоровье вам!
Спасибо, что хоть плюнули не в меня!
— Не будете писать заявление? — вообще-то было бы странно отдать этому наглецу деньги безвозмездно…
— Не буду.
Мужчина высосал последнее из скрючившегося окурка, швырнул его в голые ветки страшного куста у входа и молча пошёл вниз по ступенькам.
Ну и куда он? Разве не нужно сказать дежурному, что заявление отменяется?
Я охреневше смотрела стремительно удаляющемуся мужику вслед. Чудила исчез в темноте, за воротами, а я так и осталась стоять на крыльце полиции, не понимая, что теперь делать.
Наверное, радоваться?
Ушёл, гад! Значит, Санко будет на свободе!
Воздух показался мне свежее. Стало так легко, словно это меня выпускали из заключения. Было до визга приятно, но я воздержалась. Приятно за Анну Дмитриевну, за Иду и дочек, за Лексу — хотя он даже не догадывался, как мы тут без него развлекались…