Де Кок прищурившись взглянул на него.
– И преспокойно закрыть это дело, не так ли? Фледдер кивнул.
– А что нам расследовать, если эта женщина просто возвращалась в Пюрмеренд на своем «гадком утенке» и нечаянно свалилась в канал?
– Средь бела дня?
Фледдер раздраженно поморщился.
– Может, вечером или ночью… Откуда я знаю! Во всяком случае, я уверен: в истории исчезновения Розалинды ван Эвертсоорд, рассказанной Рихардом Недерваудом, нет ни малейшей частицы правды, и больница Южного Креста не имеет к этому делу никакого отношения.
Де Кок выпятил нижнюю губу.
– Я бы не торопился с заключениями.
– Почему?
Лицо седого инспектора стало очень серьезным.
– Видишь ли, – задумчиво сказал он, – тело молодой женщины еще не найдено…
Двое следователей не спеша шли от Вармусстраат и Ланге Низел к Форбюргвалу, где в это время дня было необычно многолюдно: перед порнотеатриками выстроились очереди мужчин, возле витрин секс-магазина остановились две хихикающие подружки. Де Кок толкнул Фледдера в бок.
– Ты сообщил Недервауду, что в Северо-голландском канале обнаружена машина Розочки?
Молодой помощник инспектора покачал головой.
– А почему?
Фледдер покраснел и отвел взгляд в сторону.
– Наверное, потому что вы полностью верите этому молодому человеку, а я нет! – с вызовом сказал он. – Мне лично совершенно ясно, что этот милый юноша имеет прямое отношение к «подводному плаванью» Розочки и ее машины.
Де Кок удивленно уставился на него.
– Вот как?! – воскликнул он. – А я-то думал, что ты хочешь закрыть это дело…
Фледдер глубоко вздохнул.
– Я много думал, после того как была обнаружена машина Розочки в Северо-голландском канале, и пришел к выводу, что вы правы, Де Кок: все это очень странно. Розалинда ван Эвертсоорд давно живет в Пюрмеренде и должна была прекрасно ориентироваться в городе. – Молодой следователь остановился посреди набережной. – Подумайте, для чего Рихарду Недервауду понадобилось рассказывать нам эту дурацкую историю про то, как исчезла Розочка? Почему он старательно наводит нас на больницу Южного Креста?
– Потому что там он ее видел в последний раз… Фледдер покачал головой и зашагал дальше.
– Глупости! Это просто отвлекающий маневр!
– Отвлекающий… от чего?
– От него самого!
Де Кок сдвинул шляпу на затылок.
– Не понимаю…
Вытянув вперед указательный палец, Фледдер дотронулся до кончика собственного носа.
– Представьте себе следующую ситуацию: Рихарду Недервауду стало известно, что Розочка хочет от него избавиться, что она нашла себе другого… – Он широко улыбнулся. – Для такого «настоящего мужчины», как этот Рихард, сие означало катастрофу!
– И что же из этого следует? Фледдер снова остановился.
– А вот что: этот верзила просто не мог перенести ее измену, не мог даже мысли допустить, что он должен отдать свою Розочку другому!
Де Кок с изумлением посмотрел на молодого человека.
– Ты хочешь сказать, что «подводное плаванье» Розочки – вовсе не несчастный случай?
Фледдер проглотил слюну.
– Да, я уверен: это убийство!
В конце Аудекерксплейн они перешли через мостик и нырнули в кафе «Лоутье», хозяина которого из-за его узкой впалой груди прозвали Тощим Лоутье. Он сердечно приветствовал обоих посетителей. Тощий Лоутье считал инспектора Де Кока своим личным другом, тот факт, что Де Кок являлся стражем порядка, ничуть не смущал его и не мешал их многолетней дружбе.
– Добро пожаловать! – Сияющий Лоутье вышел им навстречу из-за своей стойки. – Добро пожаловать в мою забегаловку!
– Да будет тебе! – остановил его насмешливо улыбнувшийся Де Кок. – Ты счастливый человек, Лоутье, у тебя собственная крыша над головой!
Инспектор с трудом взобрался на высокий табурет перед стойкой бара – на свое постоянное место, откуда открывался хороший обзор и весь зал был как на ладони.
Фледдер немедленно примостился рядышком.
– Лоутье вытер руки о грязноватый жилет.
– Сколько лет, сколько зим! – радостно бормотал он, оглядывая обоих приятелей. – Я вижу, вас никогда не мучает жажда… Или так много работы, что даже некогда заглянуть к старине Лоутье и пропустить стаканчик?
Де Кок улыбнулся.
– Преступники отдыха не знают, значит и у нас каникул не бывает! – почти пропел он. – Раньше люди крали, потому что были бедны, а сейчас крадут от жадности: сколько им ни дай, все мало, и они хотят иметь еще больше. Такие вот дела…
Хозяин кафе с озабоченным видом заглянул ему в лицо.
– А ты что такой мрачный, Де Кок?
– Да я не мрачный, Лу, просто я подумал: в прежние времена моя мать не всегда могла дать мне на завтрак кусок хлеба, как ни старалась… у моей доброй матушки его просто не хватало. – Он помолчал, задумчиво глядя перед собой. – Но сейчас-то, когда у людей все есть, что заставляет их красть?
Тощий Лоутье, как бы прислушиваясь, наклонил голову.
– Значит, у тебя все-таки какие-то неприятности?
Старый инспектор только отмахнулся.
– Налей-ка мне лучше своего фирменного пойла… – устало сказал он вместо ответа.
Лоутье стремительно нырнул под стойку бара и извлек оттуда бутылку французского коньяка. Осторожно поставив ее на стойку, он нежно погладил этикетку с золотой надписью: «Наполеон».
Де Кок просиял. Он был иногда не прочь пропустить стаканчик хорошего коньяка. Инспектору очень нравилась сама эта церемония: хозяин кафе самолично торжественно наполнял золотистым напитком круглые бокалы, предварительно согретые на спиртовке, затем бутылка снова исчезала под стойкой – до следующего раза.
– Я чувствую, ты занят каким-то необычным и очень нелегким расследованием, Де Кок…
– Почему ты так решил?
Тощий Лоутье неопределенно улыбнулся.
– По тебе это сразу видно, – сказал он. – У тебя, когда попадается заковыристое дело, всегда становится такой отсутствующий вид и взгляд прямо отрешенный…
Де Кок рассмеялся и полез во внутренний карман пиджака. Вытащив оттуда фотографию Розалинды ван Эвертсоорд, он положил ее на стойку перед Лоутье.
– Знаешь ее?
Лоутье наклонился, разглядывая фотографию.
– Ты считаешь, я должен ее знать? Де Кок ухмыльнулся.
– Да нет. Честно говоря, Лоутье, я не думал, что ты ее знаешь. По-моему, она не из тех женщин, что крутятся в этом квартале.
Хозяин кафе продолжал внимательно изучать снимок.
– Ты ищешь эту женщину?
– Да.
– А что с ней случилось?
– Она… исчезла… Возможно, лежит сейчас на дне Северо-голландского канала. Там нашли ее автомобиль. Но ее друг уверяет, что она странным образом исчезла в больнице Южного Креста.
Мышиная мордочка Тощего Лоутье болезненно сморщилась.
– В больнице Южного Креста? – переспросил он. Де Кок кивнул.
– Так, по крайней мере, уверяет ее друг.
– Подумать только, точно такая же история… Де Кок недоуменно уставился на него.
– Какая еще история?
Тощий Лоутье всплеснул руками.
– Помнишь Бертуса из Утрехта?
– Ну?
– Там несколько дней назад точно так же исчезла девушка.
Выйдя из кафе, Де Кок и Фледдер направились в сторону Ахтербюргвала. На улицах стало намного больше народа, чем час назад. Ближе к вечеру секс-бизнес явно набирал силу.
Фледдер, молча шагавший рядом с инспектором, время от времени с озабоченным видом поглядывал на Де Кока, но тот невозмутимо шел посреди тротуара в своей съехавшей на затылок старой шляпе.
– Этого не может быть! – нарушил наконец молчание Фледдер.
– Чего не может быть?
– Да я про эту девушку Бертуса из Утрехта.
– Ты не веришь, что она тоже исчезла в больнице Южного Креста?
– Но это же сущая чушь! – Фледдер с трудом сдерживал раздражение. – Как можно в это поверить, у наших больниц незапятнанная репутация!
Де Кок нетерпеливо дернул плечом.
– Nil nobis absurdum – ничему не удивляйся.
– Что вы хотите этим сказать?