Каждую ночь я искал на своей кровати сообщение от Робийярда. С помощью магии он наблюдал за Хрисаором, который даже не пытался скрывать свои действия. Ровно как и мы, пират не мог поднять паруса, пока зимние штормы не прошли мимо Глубоководья. Но он делал все возможное, чтобы подготовить команду к весеннему отбытию. Вскоре после встречи в таверне, маг оставил мне записку, рассказывая, что Хрисаор купил корабль, двухмачтовик, который звался Госпожа Удача. Более поздние заметки рассказывали о том, что капитан запасался каждый день. Было ясно, что команда и капитан готовят судно к долгому путешествию. Каждое сообщение заканчивалось одинаково:
— Когда ты заплатишь мне за это?
И размашистой подписью мага.
В один прекрасный день, за шесть десятидневок до весеннего равноденствия, с юга повеяло теплом, и Глубоководье, кажется, стало оттаивать.
Вместе со всей командой я поднялся на верхнюю палубу, завернувшись в зимние одежды. У нас был выходной, но внизу было так тесно, что никто не желал оставаться там. На следующий день мы должны были начать тактическую подготовку — которая, я полагал, должна была научить нас сражаться, как единое целое. Все мы были рады этому, ибо ожидалось, что эти уроки будут физически легче сражений на мечах.
Но воздух был теплым, а солнце — ярким, и мы отвлеклись на странное в это время года зрелище — паруса.
Один из кораблей прокладывал свой путь сквозь замерзшие воды гавани, направляясь в открытое море. Он был далеко от нашего причала, и лучи солнца, отражавшиеся ото льда, делали судно едва заметным. Но я, от чего-то, точно знал, что это за корабль.
Я бросился к каюте капитана и забарабанил кулаком в дверь.
— Они уходят! Они уходят! Капитан!
Дверь распахнулась, и я едва не повалился на капитана Дюдермонта, который стоял передо мной, одетый в полную парадную одежду. Позади него возвышался Робийярд, который едва сдерживал смех. Я знал, что он смеется надо мной.
— Кто уходит?
— Джоэ-э, корабль Хрисаора. Госпожа Удача. Они уходят, прямо сейчас. Нам нужно поймать их.
Дюдермонт провел меня внутрь, указывая на удобное кресло у круглого стола, между магом и Счастливчиком, который был назначен тактическим лидером экипажа. Высокий пост. Я одарил друга мимолетной улыбкой, но если он и заметил это, то не обратил никакого внимания.
— Робийярд, что там говорит твое прорицание? — спросил Дюдермонт, усаживаясь напротив меня.
— Капитан, к старости вас оставила память? Я только что это сказал.
— Да, а теперь ты расскажешь вновь пришедшему, — сказал Дюдермонт, указывая на меня. — Короткой версии событий хватит.
Маг закатил глаза.
— Капитан Хрисаор и его корабль покинули порт, медленно продвигаясь на юг, — сказал он.
— И что? — Дюдермонт удобно откинулся на спинку кресла. Казалось, он не проявлял к рассказу почти никакого интереса.
— На севере толпятся грозовые тучи, — ответил Робийярд. — Если они свернут на юг — то Глубоководье на три дня увязнет в снегу.
— А теперь, Мэймун, — сказал Дюдермонт. — Как думаешь, что произойдет с кораблем, который попадет в такую бурю?
— Его засыплет снегом, — сказал я. — Мне все равно.
— А должно быть не все равно, — огрызнулся Дюдермонт. Я никогда не видел его таким сердитым. — Экипаж заботиться о тебе. А ты должен заботиться о них.
— Я забочусь, но… — начал я, но капитан прервал меня.
— Но больше всего ты заботишься о себе и своих целях.
— Вы обещали, сэр. Вы обещали мне помочь, если сможете.
— Я обещал. Но я не могу тебе помочь.
— Почему? Ведь у них хватило храбрости отчалить, не так ли?
— Речь не о храбрости. Они рискуют попасть в катастрофу без особой на то причины. Я же не стану рисковать.
— Особой причины? Моя жизнь — не особая причина? — я понял свою ошибку, как только эти слова слетели с моих уст.
— Твоя жизнь подвергнется большей опасности, если мы отплывем. Твоя жизнь не стоит жизней остальной команды.
Я слышал подобное раньше, но слова были иными. Моя жизнь стоит жизни целой команды, говорил Перро. Но еще он говорил о том, что я должен первым делом заботиться о тех, кого люблю.
— Капитан, мы ведь охотники на пиратов, да? — спросил я, принимая самый невинный вид. — Ну вот. Есть пиратский корабль. И он уплывает. Почему бы не поохотится?