Лавина световых пятен завихрилась и на миг приобрела прежнюю форму — Пестрый оказался по другую сторону кольца. Он протянул руки и прикоснулся ко лбам двоих стражников, словно даруя им благословение. Вайл выругался и бросился на арлекина со спины, но маленькая фигурка закружилась и ушла в сторону, прежде чем клинок достиг цели. Смеющийся арлекин снова обратился в мечущийся водоворот искр.
Двое стражников начали оседать, но потом снова выпрямились, судя по виду, не раненые. Вайл заметил, что там, где до них дотронулся арлекин, горели яркие, похожие на клейма отметины. Он также увидел, что их доспехи окрасились в завихряющиеся болезненные цвета, и они направили оружие на своих товарищей. Вайл в тот же миг зарубил одного из них, но второй успел выпустить импульс энергии из дезинтегратора, прежде чем его убили. Стражники, гости, куски стены на мгновение вспыхнули жарким светом, а потом разлетелись струями серой пыли под высвобожденной мощью украденных солнц.
Посреди суматохи Вайл увидел еще двоих стражников, которые пошатывались с горящими клеймами на лбах. Пестрый то появлялся, то снова исчезал, всякий раз оставляя после себя еще двух жертв. Верные архонту стражники поняли, что происходит, и яростно отбивались, однако каждый раз, когда смеющийся арлекин наносил удар, чаша весов склонялась на его сторону. В зале царил пандемониум, Вайл начал замечать те же вихри болезненных цветов и выжженные отметины среди гостей. Лорд-Сорокопут почувствовал страх, дрожью пробежавший по позвоночнику, когда понял, что ситуация стремительно выходит из-под контроля. Вдруг из хаоса до него донесся знакомый медоточивый голос:
— Архонт Меншас! Быстрее, сюда! Мы можем защитить вас.
Это был Ашантурус, мастер труппы арлекинов, по-прежнему одетый Смеющимся Богом Цегорахом, как прошлой ночью. Позади него выстроились другие боги, которых Вайл видел на предыдущем представлении: Азуриан, Иша, Лилеат, Ваул, кроваворукий Кхейн и другие — все они были здесь. Арлекины обнажили оружие и сражались спина к спине, чтобы защитить себя от нарастающего прилива искаженных стражников и гостей, которых оставляло за собой безумие Пестрого. Через миг сомнения Вайл ринулся под защиту их рядов.
— Проклятый сошел с ума, Та, что Жаждет, поглотила его душу! — закричал ему Ашантурус, в голосе которого сквозило отчаяние. — Твоя единственная надежда — бежать с нами, пока это возможно!
— Так вы до сих пор пытаетесь манипулировать мной! — рыкнул в ответ Вайл и поднял свой меч. — Проклятье на вас и все ваши игры!
В этот самый миг водоворот искр, крутившийся по всему залу, вернулся и ворвался в собравшуюся вместе труппу.
На мгновение Вайл успел увидеть Пестрого — больше не маленькую худую фигуру, но раздувшуюся, чудовищную тень — который налетел на богиню Ишу. Остальные боги толпой бросились навстречу, чтобы дать бой этому существу, но оно разметало их в стороны, словно детей. Первый арлекин, которого оно схватило, упал на землю, покрывшись рябью тошнотворных цветов — уже не бог, но искаженная, стенающая игрушка.
В считанные секунды пол был усыпан корчащимися телами. Каэла Менша Кхейн, бог, в честь которого именовался род Вайла, прожил чуть дольше, чем остальные, с отчаянной силой защищаясь огромным двуручным клинком. Сжавшись позади бога войны, Ашантурус на какое-то время оказался в безопасности и повернулся к Вайлу с криком:
— Думай, что хочешь, но беги! Ради любви Иши, спасайся отсюда, если не хочешь разделить нашу участь!
Кхейн рухнул наземь, словно поваленная статуя, по его доспехам расползлись мерзостно окрашенные черви, а затем он рассыпался на миллион кроваво-красных осколков. Ашантурус, невероятно изогнувшись, прыгнул в сторону и избежал первой атаки Пестрого. Двое с головокружительной скоростью скакали и кружили друг напротив друга, предвидя каждое движение и отвечая на него еще до того, как оно началось.
Вайл секунду наблюдал за водоворотом схватки, сделал два шага назад, затем повернулся и помчался к выходу. Его неотступно преследовал звук безумного, бесноватого хохота Пестрого.
Тяжело дыша, Вайл выбежал в Слияние и обнаружил, что оно усыпано трупами. Энергетические поля, которые должны были ограждать вестибюль, отключились. В конце вестибюля, почти у самых внешних дверей, Вайл заметил фигуру, которая ковыляла прочь от него. Архонт хрипло выкрикнул вызов, но та только зашаркала ногами быстрее, и тогда Лорд-Сорокопут схватил меч и погнался за ней.
У дверей фигура обернулась, и Вайл мельком увидел искаженное от боли лицо Ольтанира Йегары. Последний Йегара был сгорблен и изломан. Четыре изукрашенных сосуда свисали с его тела, как отвратительные гроздья, их крышки-головы зарылись в плоть, словно присосавшись к ней. С безумным криком Ольтанир распахнул внешние двери и выбежал, по пятам преследуемый Вайлом.
Как только Ольтанир оказался снаружи, он исчез в сплошной стене гладкокожих тел, затянутый крючковатыми когтями ожидавших туземцев. Сотни выпученных немигающих глаз уставились на Вайла, в то время как вопли Йегары позади становились все громче, достигая невыносимой высоты. Вайл схватил дверь и рывком захлопнул ее перед их мордами. Он снова ощутил холодную дрожь, прошедшую сзади по шее, когда понял, что кто-то воспользовался тем, что он отвлекся, и теперь стоит у него за спиной.
— И над всем безраздельно воцарились мрак, гибель и смерть, — прошептал Храдхири Ра, когда его выпад пронзил Лорда-Сорокопута сквозь сердце.
Жизнь стремительно покидала тело Вайла Меншаса, и он ощутил нечестивую тягу Той, что Жаждет, которая ждала, чтобы поглотить его душу. Он смутно разглядел, что убийца в маске-черепе держит перед его глазами что-то яркое и твердое.
Это был камень духа.
Слеза Иши, убежище для его ускользающей сущности. Благословение.
Вайлу Меншасу хотелось плакать от облегчения, но вдруг он увидел, что за плечом Шута Смерти кто-то приближается. Это была невысокая серая фигура Пестрого, уже не сверкающее облако, но он прежний, улыбающийся полными красными губами. Вайл попытался что-то сказать, прокричать предупреждение, но он уже испустил свой последний вздох. Все, что осталось от Вайла Меншаса, затягивал в себя камень духа. Омрачающимся зрением он видел, как камень становится все больше, становясь всей его вселенной…
— Потрясающее выступление, не находишь? — дико рассмеялся Пестрый. — Очень убедительное. Как жаль, что никто не остался в живых, чтобы оценить его. Ну что ж, пожалуй, для этого у нас всегда есть наша труппа и мы сами.
Храдхири Ра позволил трупу комморрита соскользнуть на пол и посмотрел на тускло светящийся камень в своей руке. Мягким, шепчущим голосом он проговорил:
— Такая маленькая вещь, душа, и все они одинаковы, когда становятся такими.
— К добру или к худу, всех нас судят по тому, что мы сделали, мой скелетоподобный друг, — более сдержанно ответил Пестрый, протягивая руку к камню, — а не по тому, что мы могли бы сделать. Если у вселенной и есть что поведать нам о высшей справедливости, то это оно и есть. Позволь мне?
Храдхири Ра довольно охотно передал камень духа в проворные пальцы Пестрого. И все же он предпочел отвернуться перед тем, как изящный Солитер с неописуемым выражением наслаждения в глазах поглотил камень, вмещавший душу Вайла Меншаса.
Такова цена, которую арлекины должны платить, чтобы спастись от Той, что Жаждет — один из их числа изначально обещан ее безжалостному голоду. Легенда гласит, что в тот миг, как душа Солитера покидает тело, может явиться Цегорах, чтобы попытаться обмануть Ту, что Жаждет, и лишить ее добычи. Но до тех пор предреченная судьба Пестрого защищала всю труппу от вымирания — за определенную плату.
Через миг Пестрый хихикнул, рыгнул и комично попросил прощения. Череполикая маска Шута смерти сардонически ухмылялась, но скрывавшийся за ней Храдхири Ра не мог избавиться от тошнотворного ощущения ужаса, которое окутало его.