Наконец Рио запрокинула голову назад и шумно выдохнула. Из ее рта вылетела несколько тоненьких струек серебристого искрящегося дымка. Они обогнули поляну, резвясь и забавно извиваясь в воздухе, потом сделали парочку зигзагов, обрисовав какой-то символ со множеством кругов, и растворились, будто их и не было вовсе. Девушка поправила на запястьях застежки наручей и, невозмутимо отряхнувшись, вернулась к тому месту, где оставила свои вещи, с таким же каменным лицом затянула ремни, державшие кинжалы, подобрала колчан и лук, зафиксировав их на спине в удобном положении, и повернулась к своим новым спутникам.
- Я уничтожила все, что могло указывать на наше с вами здесь присутствие, – пояснила она. – Не хочу, чтобы еще кто-то плелся за мной и доставлял неприятности. Все, двинулись, – и без дальнейших комментариев направилась вперед, в сторону степей.
Гимли что-то сварливо брякнул себе под нос и, ворча как побитый пес, устремился следом. Арагорн поправил лориенскую пряжку, еще раз убедился, что ничего не забыл, и пошел за гномом. Леголас же помедлил. Он еще раз оглядел эту полянку. На ней все было по-прежнему: тихо, мирно, незыблемо и спокойно. Едва-едва колыхались под слабыми потоками теплого ветра листья деревьев и кустов, тихонько шепча и переговариваясь о чем-то. Где-то в их глубине пела зарянка, что-то клевала в траве трясогузка, дергая хвостом. От костра ни малейшего намека – и угли и выжженное место исчезли.
- Эй, князь, – донесся до него ироничный голос Рио, – пошевеливайся, я тебя ждать не буду! Отстанешь - пеняй на себя!
Эльф отвел назад плечи, выпрямляя осанку, и поспешил за уже успевшей отдалиться компанией, впереди которой твердо шагала Рио, уже снова накинувшая капюшон и спрятавшая лицо под белой маской, идеально скрывавшей все, что под ней.
Небо оставалось таким же чистым и безмятежным, как и раньше, на бескрайнем голубом ковре не проплывало ни единого пушка облаков, ни единого клочка рваной светлой ваты, разбросанной неведомым шутником. Солнце было все еще высоко, но чувствовалось, что оно уже ненавязчиво подумывало о нежной теплой постельке там внизу, за горизонтом. Дневной жар, навеянный высокой температурой, спадал и теперь лениво, но неотвратимо стлался по разгоряченной сухой почве. Здесь не было привычной густой зелени, ярких пятнышек диковинных цветов или мелодично журчащих ручейков. Земля была сухой и недружелюбной, довольно песчаной, с каменистыми примесями, рассыпавшей по округе круглешки гальки или маленьких валунов, между которыми лишь иногда застенчиво и робко просовывали свои стебельки-тростинки сухие желтые растения.
До самого края, насколько хватало глаз, раскинули свои таинственные саваны Северные Пустоши, наполненные тем, с чем раньше трем героям Войны Кольца не приходилось встречаться. Рио была права: власть Короля признавали повсюду, но только не здесь. Это были владения других народов, других правил, обычаев и традиций, тут все отличалось в корне, и на то, чтобы приготовиться к переменам, времени было не очень-то и много.
Цепочка путников быстро и без остановок пересекала эти степи, двигаясь на север, туда, куда их вела Рио. Леголас ступал последним, вслушиваясь в дыхание и сердцебиение этих доселе незнакомых и не представленных ему мест. Волосы его чуть развевались от редких потоков ветерка, в золотых длинных прядях словно бы затаилась капля солнечного света, без лишней скромности разливавшая свое сияние.
Эльф выглядел спокойным, хоть мысли его и были отнюдь не настолько безмятежными. Он думал, о том, что он пережил, о том, что видел, и о том, что ему только предстоит увидеть. Эта Рио, Великий Дракон, Белая Кин, последняя в своем роде… Что-то в ней, несмотря на внешнюю холодность и отстраненность, притягивало лихолесца, раньше с подобным он не сталкивался, и сердце наследника престола невольно сжималось от осознания того, что у этой девушки не было дома, в который она могла бы вернуться. Вольная, свободная, неукротимая и такая… одинокая. Он даже представлять не хотел, каково это – знать, что таких как ты больше нет и не будет. Но иногда размышления Леголаса отвлекались от мрачных коридоров души Кин и возвращались к родным и приятным лесным полянкам, родникам и дворцу его отца…
Обувь Арагорна, идущего третьим, мерно и четко скользила по песчаной земле. Следопыт, не обращая внимания на тепло, укутался в лориенскую накидку-хамелеон, и, изредка касаясь пальцами рукояти меча, продолжал следовать за новой проводницей. Королю Элессару довелось узреть немало удивительного и невероятного, многими дорогами он проследовал, со многими повстречался, немало друзей и соратников завел, но эта персона, эта живая легенда, о которой Митрандир поведал им недавно, заставила пересмотреть то, к чему Дунаданец привык. Его глаза без труда видели стену, возвышавшуюся вокруг девушки, непоколебимую изгородь, холодную как лед и обжигавшую как раскаленный добела металл. Быть единственным не очень-то приятно, а находиться в таком состоянии еще и без товарищей ужасно вдвойне!
Потом глухо постукивали подбитые железом башмаки Гимли. Гном, крепко сжимая руками верную секиру, все еще не остыл и продолжал беззвучно сыпать оскорблениями и ругательствами, представляя, как вызывает заносчивого рыжика на бой и повергает ее в пыль поражения. И все же что-то сыну Глоина подсказывало, что даже при всем своем великом и неизмеримом желании сразиться с ней, он никогда не победит. И тем более не догадается о том, кто или что мог бы это сделать. Воин без страха, воин без эмоций, воин, которому нечего терять – самый страшный и непредсказуемый противник. Тот, кто не боится, не пугается врага и без колебаний нанесет ему поражение, ежели представится возможность. И неожиданно для себя Гимли ловил себя на мысли, что когда-нибудь он попросит эту девушку научить его такому искусству.
Их размышления не были тайной для Рио. Она с легкостью читала в их душах, видела все сокровенное, все их тайные мечты и ужасы, надежды и опасения. Не было в этом ничего нового, она проделывала такое уже тысячи и тысячи раз, и за прожитые в одиночестве столетия это занятие стало само собой разумеющимся.
Рио ступала первой, уверенно и спокойно, нисколько не волнуясь и не переживая. Ее синий плащ равномерно колыхался у нее за спиной, и под лучами дневного ока его ткань казалась чешуйчатой и даже глянцевой, словно кожа дракона, и если напрячься, то можно было понять, что одежда была зачарованна, но не от изнашивания, а скорее от холода или тепла, или дождя, или ветра. Сапоги иногда зачерпывали серо-желтый песок, и замша посветлела под его тонким покровом.
Так в молчаливом, однообразном и монотонном походе, лишенном всяких бесед и разговоров, прошел день. Солнце покраснело, приобретя оттенок кровавого-оранжевого шелка, и, бросая длинные тени от всего, на что только натыкалось, сонно позевывая, пряталось за линию горизонта, готовясь к ночлегу. «Завтра будет ветер…» – подумала Рио и, почувствовав тонкое колебание нитей энергии, прищурилась. – «Сильный ветер…»
Небо стало пурпурно розовым, и появившиеся недавно перистые облака с удовольствием окрасились в эту вечернюю палитру цветов. Но никто не останавливался. Как и сказала девушка, ночь должна была послужить им прикрытием для дальнейшего передвижения, обеспечивая еще сохранявшимся теплом, ибо на следующее утро они должны были достигнуть следующего перелеска и там уже отдохнуть.
Перед тем, как опустились сумерки, Рио пробормотала несколько слов, создав вокруг каждого из ее маленького отряда слабо мерцающие купола, которые сжались и обволокли их, повторяя все контуры.
- Это поможет вам не замерзнуть, если что. Да и мне так будет сподручнее найти вас, коли соизволите потеряться - темнота в степях не та, что там, откуда вы пришли. Она куда более суровая, – произнесла Рио, на пару мгновений отодвинув маску на лоб. – Постарайтесь не отставать, не хочу тратить время на вас, если вам заблагорассудится сбиться в сторону.