— Соперникам не помогают, а убивают их! Добро ли я сделаю себе, вернув ему лицо? Нет, один только вред. Так неужто совсем я разума лишился? Нет, мудрый Веденей наставил меня на путь истинный! Теперь никогда я не сойду с него!
Сказав это, он прошел в пещеру, откуда вскоре вернулся в плаще из домотканого серого сукна, в такой же шапке. За плечами у него был мешок, а опирался он на суковатый посох. С Путиславой не прощаясь, быстро пошел он в сторону гор, царапавших вершинами своими свод голубого неба. А Путислава смотрела, как легко он перепрыгивает с камня на камень, и по щекам ее катились слезы жалости, но не к себе, а к нему.
4. Злая игла
Чем ближе становились горы, тем радостней и легче было на сердце у Владигора. Рядом с ним была Кудруна, она ехала на коне, а он шел подле нее, держась за луку седла. Служанку княжна давно уже отослала в Ладор, потому что больше не нуждалась в ней: Владигор, супруг ее, служил своей жене и госпоже, которая теперь смотрела на него без всякого отвращения, привыкнув к его внешности. Кудруна не задумывалась, почему уродливая внешность супруга перестала вызывать у нее отвращение, но если бы она попробовала разобраться в своих чувствах, то поняла бы, что любит Владигора за страдания, в которые ввергло его внезапное превращение. Она видела, как мучается он от своего уродства, от того, что не принят сестрой, изгнан своим народом. Ей так хотелось сделать Владигора хоть чуточку счастливей! Если бы обстоятельства потребовали от нее ради полного счастья Владигора расстаться с жизнью, она бы ни минуты не колебалась.
А Владигор, приближаясь к Рифейским горам, и не вспоминал, что княжил в Синегорье. Народу, который когда-то называл его своим отцом, защитником, он оказался не нужен, — ну что же, теперь и Владигор не нуждался в отрекшемся от него народе. «Пусть Любава правит княжеством», — думал Владигор, и чем дальше уходил он с любимой своей женой от мест, где селились люди, тем свободнее чувствовал себя, потому что никто теперь не мог упрекнуть его в уродстве, заподозрить в зловредности, способности приносить беду.
Однажды, уже в горах, он опустился на колени, чтобы напиться из прозрачного, как хрусталь, ручья, и вдруг Кудруна услышала возглас радости, в котором слышались и восхищение, и благодарность.
— Подойди ко мне, Кудруна! — позвал девушку взволнованный Владигор, и когда она приблизилась, князь сказал ей: — Посмотри на отражение мое в воде!
Кудруна посмотрела и тоже вскрикнула: с поверхности чуть покоробленной рябью текущей воды смотрело на нее прекрасное лицо — большие, осененные густыми бровями голубые глаза, нос прямой, рот спокойный, мужественный, щеки и подбородок опушены бородкой русой, лоб высокий, чистый. Лицо, прекраснее которого трудно и сыскать. Вспомнила Кудруна, что видела уже когда-то это лицо — на пиру во дворце ее отца.
— Вот ты какой на самом деле, Владигор мой милый! — прошептала она восхищенно, не имея сил оторваться от отражения, плавающего на поверхности воды. — Понимаю я теперь, что и впрямь покровительствуют тебе горы, раз облик прежний вернули. Давай здесь и будем жить, в горах. Каждый день сюда мы будем приходить, чтобы я могла тобой, милый, любоваться!
И счастливая Кудруна, продолжая смотреть на воду, впервые обняла супруга своего и прижалась к его плечу со всей страстью неутоленной любви к нему.
Отыскав сухую, просторную пещеру, поселились они в горах. Первым делом Владигор в пещере очаг устроил из камней, обмазав их глиной, которой много повсюду было. Наделав кирпичей, подсушил их на еще довольно теплом солнце, печь сложил для обжига, налепил посуды и хорошенько ее обжег. Пользуясь одним мечом, стол изготовил, две лавки для сидения и одну, широкую, для сна. Повсюду много диких коз водилось, поэтому, имея самострел, немало подстрелил их, чтобы на зиму заготовить мяса: частью провялил, прокоптил, частью засолил в глиняной большой корчаге (солью-то запаслись Кудруна с Владигором в том самом городище, где волк-оборотень бесчинствовал). Шкуры козьи умело обработал, так что ложе супружеское теперь теплым, уютным стало, но хватило шкур и для того, чтобы сшить телогрейки и шапки. Но не одним лишь козьим мясом питались молодые. В горных речках немало водилось рыбы, и Владигор, сделав лесу из волос конского хвоста, а крючки из крепких сучков терновника, немалый приносил домой улов, пользуясь наживкой из козьих потрохов. Еще и птиц повсюду было много, а Кудруна научилась отыскивать сладкие коренья, так что не опасались супруги, что предстоит голодная зима.