— Хорошо. Я пойду с вами.
— Тогда, быстро. Если кто-то следит за происходящим в вашей номере…
— А в вашем?
Ворнан самодовольно рассмеялся.
— С моим все в порядке. Те, кто наблюдают за ним, полагают, что я у себя. Но, если меня увидят еще и здесь… Одевайтесь, Лео.
Я не заставил просить себя дважды, и мы вышли в коридор. В холле крепко спали трое охранников. В воздухе плавала зеленая сфера, баллон-анестезатор. Как только ее термодатчик уловил исходящее от моего тело тепло, она начала поворачиваться, дабы направить на меня струю парализующего газа. Ворнан ленивым движением руки взялся за пластиковый трос, на котором висела сфера, и притянул ее к самому полу. Заговорщицки улыбнулся. Он напоминал мальчишку, сбежавшего из дома. Одним прыжком пересек холл, взмахом руки предложил мне следовать за ним. Открыл служебную дверь, за которой оказался пневмопровод, по которому транспортировалось постельное белье.
— Мы же попадем в прачечную, — запротестовал я.
— Что за глупости вы говорите, Лео. Мы выйдем задолго до конечной остановки.
Спорить я не стал. По тоннелю пневмопровода мы полетели вниз. Пока не упали на сеть. Я уж подумал, что мы угодили в ловушку, но Ворнан все мне объяснил.
— Это сеть безопасности. Установлена для того, чтобы случайно упавший в пневмопровод человек не попал на конвейер для белья. Я узнал об этом у горничных. Пошли!
Из сети (вероятно, она перекрывала тоннель по сигналу установленных в нем масс-детекторов) он ступил на выступ, открыл дверь. Для человека, который не в силах понять, для чего нужна фондовая биржа, он куда как неплохо разбирался в конструктивных особенностях этого отеля. Едва я присоединился к нему, спасательная сеть ушла в стену. И тут сверху полетели грязные простыни, наволочки, пододеяльники, падая на конвейер, предназначенный для того, чтобы доставить их в прачечную. Дверь вывела нас в узкий коридор, освещенный тусклыми лампочками. Из него мы попали на обыкновенную лестницу. Спустились в один из служебных вестибюлей и, никем не замеченные, вышли на улицу. Вокруг царили тишина и покой. Но побывавшая здесь толпа оставила свои следы. Тротуар и стены пестрели надписями. Слова были разные, смысл — один: «КОНЕЦ БЛИЗОК, ГОТОВЬСЯ К ВСТРЕЧЕ С СОЗДАТЕЛЕМ». Тут и там валялась порванная одежда. Застывшие хлопья пены показывали, что толпу пришлось разгонять. Кое-где, в самых темных местах, лежали люди. То ли мертвецки пьяные, то ли мирно уснувшие: полиция, похоже, их не заметила.
Мы натянули маски и двинулись в ночь. Центр города занимали отели и административные здания. В последних не светилось ни огонька. Да и многие из проживающих в отелях уже спали. Пройдя два квартала, мы остановились у витрины магазина, торгующего подслушивающими устройствами. Ворнан, как зачарованный, уставился на выставленные образцы. Магазин, конечно, был закрыт, но как только кто-то из нас наступил на контактную пластину перед дверью, мелодичный голос сообщил нам часы работы магазина и пригласил заглянуть в него днем. Следующим наше внимание привлек магазин, в котором продавались рыболовные снасти. Вновь сработала контактная пластина. «Вы сделали правильный выбор, — обратился к нам хрипловатый мужской голос, надо думать, бывалого рыболова, агитирующего, как выяснилось чуть позже, за глубоководную охоту. — У нас вы найдете все, что угодно. Гидрофотометры, определители плотности планктона, илокопатели, ультразвуковые измерители расстояний, регистраторы прилива, гидростатические усилители, радарные буи, клинометры, детекторы наличия ила в воде, индикаторы…» Мы двинулись дальше.
— Хорошие у вас города, — Ворнан повернулся ко мне. — Дома такие высокие, торговцы такие агрессивные. У нас нет торговцев, Лео.
— А что вы делаете, если вам вдруг потребовался определитель плотности планктона или детектор наличия ила.
— Они в полном нашем распоряжении. Но лично мне они никогда не требовались.
— Почему вы так мало рассказываете о вашем времени, Ворнан?
— Потому что я прибыл сюда, чтобы узнать новое, а не учить.
— Но мы ничего от вас не скрываем. Вы могли бы ответить взаимностью. Нам любопытно, какое будущее ждет наших далеких потомков. Из вас же и слова не вытянешь. Вот и у меня сложилась самая общая картина.
— Скажите, каким представляется вам мой мир?
— Численность населения меньше, чем теперь. Все спокойно, упорядочение. Техника не на виду, но под боком. Получить требуемое не составляет никакого труда. Войн нет. Государств тоже. Простая, приятная, счастливая жизнь. Мне трудно в такое поверить.
— Вы все так хорошо описали.
— Но как вам это удалось, Ворнан? Вот что интересует нас больше всего! Посмотрите на мир, в который вы пришли. Сотня косящихся друг на друга стран. Супербомбы. Напряженность. Голод. Раздражение. Миллионы истеричных людей, готовых растерзать несогласных с ними. Что случилось? Почему мир утихомирился?
— Тысяча лет — долгий срок, Лео. Многое может случиться.
— А что все-таки случилось? Куда подевались нынешние страны? Расскажите мне о кризисах, войнах, переворотах.
Мы остановились под фонарем. Фотодатчики заметили нас, и тусклое свечение лампы сменилось ярким сиянием.
— Предположим, я попрошу вас, Лео, рассказать мне о возникновении, развития и закате Святой Римской Империи.
— Откуда вы узнали о Святой римской Империя?
— От профессора Хеймана. Скажите мне, что вам известно об этой Империи?
— Ну… практически ничего. Какая-то конфедерация в Европе, существовавшая семьсот или восемьсот лет тому назад. И… и…
— Другого я и не ждал. Вы ничего о ней не знаете.
— Я же не историк, Ворнан.
— Я тоже. Так почему вы решили, что я должен знать об эпохе Очищения больше, чем известно вам о Святой Римской Империи? Для меня это древняя история. Я никогда не изучал ее. Она нисколько меня не интересовала.
— Но, раз уж вы собирались отправиться в прошлое, вы не могли не познакомиться с историей человечества. Выучили же вы английский.
— Английский я выучил по необходимости, чтобы общаться с вами. А история мне ни к чему. Я же не ученый, Лео. Всего лишь турист.
— И вы ничего не знаете о науке вашего времени?
— Абсолютно, — радостно признал Ворнан.
— Но что-то вы знаете? Что вы делали в две тысячи девятьсот девяносто девятом году?
— Ничего.
— У вас нет профессии?
— Я путешествую. Наблюдаю. Наслаждаюсь жизнью.
— Член общества богатых праздношатающихся?
— Да, только у нас нет богатых праздношатающихся. Полагаю, вам следует назвать меня бездельником, Лео. И, к тому же, невежественным бездельником.
— В две тысячи девятьсот девяносто девятом году все такие, как вы? Работа и научные исследования давно забыты?
— О, нет, нет, нет, — покачал головой Ворнан. — Многие из нас очень трудолюбивы. Мой соматический брат Ланн Тридцать Первый собирает легкие импульсы, признанный авторитет в этой области. Мой хороший друг Мергель Девяносто Первый придумывает жесты. Пол Тринадцатый, чья красота тронула бы и вас, танцует на психодроме. У нас есть художники, поэты, ученые. Знаменитый Экки Восемьдесят Девятый потратил пятьдесят один год на изучение Пламенных лет. Сатор Одиннадцатый изготовил кристаллические изображения всех Искателей. Своими руками. Я ими горжусь.
— А вы, Ворнан?
— А я — ничто. Я ничего не делаю. Ничем не выделяюсь, Лео. Обычный человек, — голос его звучал как никогда искренне. — Я пришел сюда от скуки, в жажде поразвлечься. Другие же заняты куда более полезными делами. Я — пустой сосуд, Лео. Я не сведущ ни в науке, ни в истории. О красоте я знаю самую малость. Я невежа. Очень ленив, — сквозь маску проступила его обаятельная улыбка. — Я предельно честен с вами, Лео. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я не могу ответить на вопросы, и ваши, и ваших друзей. Толку от меня чуть, кроме недостатков, во мне ничего нет. Моя честность опечалила вас?