РЕСНИЦЫНА. Что делать, Ермилов?
ЕРМИЛОВ. На тебя вся надежда, товарищ Маруся. Сегодня же вылетай в сибирский стройотряд.
РЕСНИЦЫНА. В качестве кого?
ЕРМИЛОВ. В качестве нового комиссара.
РЕСНИЦЫНА. Хорошо. Только при одном условии.
ЕРМИЛОВ. При каком?
РЕСНИЦЫНА (жестко). Снабди меня чрезвычайными полномочиями.
ЕРМИЛОВ. В смысле?
РЕСНИЦЫНА. Любого в расход пустить, если надо!
ЕРМИЛОВ. То есть, как — в расход? Это что такое, Ресницына?
РЕСНИЦЫНА. Выгонять из отряда безоговорочно!
ЕРМИЛОВ. A-а… Тогда хорошо. Даю полномочия. Действуй.
РЕСНИЦЫНА. Ладно, я полетела.
ЕРМИЛОВ. Учти, в отряде одни мужики, для Сибири отбирали самых могучих.
РЕСНИЦЫНА. Знаю. На легкий успех не рассчитываю.
ЕРМИЛОВ. Ежели чего — звони, телеграфируй. Поможем, чем сможем. Но… Сама знаешь — у нас каждый человек на счету.
РЕСНИЦЫНА. Постараюсь обойтись собственными средствами… Прощай, командир! (Жмет ему руку.)
ЕРМИЛОВ. До свидания, Ресницына. Помни: штаб в тебя верит. Возвращайся с победой, девочка! (Хочет поцеловать ее в щеку.)
РЕСНИЦЫНА. А вот это ни к чему. Не люблю сантиментов. Тем более, что у тебя жена, дети. Зачем? (Уходит.)
ЕРМИЛОВ. Железная женщина. Вот кому-то невеста достанется — не приведи господи!..
Сибирь. Школа, класс, откуда вынесены все парты и стоят кровати стройотрядников. На доске мелом нарисована легкомысленная купальщица. Несколько студентов играют в карты. Алексеенко лежит на кровати, тренькает на гитаре. У тумбочки сидит Габович и что-то пишет.
АЛЕКСЕЕНКО. Письмо мамочке?
ГАБОВИЧ. Что?
АЛЕКСЕЕНКО. Письмо, говорю, мамочке? «Здравствуй, милая мамусенька!.. Передай привет милому папусеньке!.. Я со всей своей могучей силушкой осваиваю сибирские богатства! Поворачиваю реки вспять, возвожу города, прокладываю железные магистрали…»
ГАБОВИЧ. Кончай. И без тебя тошно.
АЛЕКСЕЕНКО. А что, не так пишешь?
ГАБОВИЧ. Пишу как есть. Что не делаем ни черта.
АЛЕКСЕЕНКО. Прямо так и пишешь? Созна-ательный… А если ты такой сознательный, то почему молчишь в тряпочку?
ГАБОВИЧ. А что я должен делать?
АЛЕКСЕЕНКО. Выступить. Дать бой. Заклеймить. И выжечь каленым железом…
ГАБОВИЧ. Нет, я не умею.
АЛЕКСЕЕНКО. «Не умею»! А что же ты умеешь, человек?
ГАБОВИЧ. Работать умею. И хочу работать!
АЛЕКСЕЕНКО. Ну, так иди к Корягину — они работают по четырнадцать часов в сутки. И денежки получат — ого-го!
ГАБОВИЧ. Я приехал честно работать.
АЛЕКСЕЕНКО. «Честно»! Да кому она нужна, твоя честность?
ГАБОВИЧ. А ты-то сам чего не идешь к Корягину, если на честность тебе наплевать?
АЛЕКСЕЕНКО. Может, я и пойду еще. Я присматриваюсь… Натура у меня такая — ищущая… (Перебирает струны гитары.) Рефлектор я.
ГАБОВИЧ. Это в каком же смысле — рефлектор?
АЛЕКСЕЕНКО. Душа у меня рефлексирует. (Поет.)
Вваливается группа студентов-шабашников. Они все перепачканные, усталые, злые. Корягин хмур, рядом с ним вьется Балашов, у которого горло замотано шарфом.
АЛЕКСЕЕНКО. Устал, Корягин?
КОРЯГИН. Иди к черту.
БАЛАШОВ (сипло). Мы сегодня рекорд поставили. Баню под крышу подвели.
АЛЕКСЕЕНКО. Ударники!
БАЛАШОВ. Ударники не ударники, а кое-что за работу получим. Не стыдно будет домой вернуться.
АЛЕКСЕЕНКО. Хо-о! Зачем тебе деньги, Ангина? Куда ты их пустишь?
БАЛАШОВ. Найду куда. В ресторан пойду.
АЛЕКСЕЕНКО. Ты?! В ресторан?! С твоим-то горлышком?
БАЛАШОВ. Ну и что? Это здешний климат на меня отрицательно действует, а в Москве будет все в порядке!
АЛЕКСЕЕНКО. А тебе, Корягин, зачем столько денег? Ты что, самый жадный?
КОРЯГИН. Не твоя забота. Жадный.
АЛЕКСЕЕНКО. Дурачье вы. Зачем работать, когда можно не работать?
КОРЯГИН. А ты-то на кой хрен сюда ехал, ежели работать не хочешь?
АЛЕКСЕЕНКО. А я жизнь изучаю. Свое место ищу.
ГАБОВИЧ. Рефлектор он.
КОРЯГИН. Не рефлектор, а чайник.
Вбегает Люлин.
ЛЮЛИН. Товарищи! Товарищи! Экстренное сообщение! К нам приехал новый комиссар из Москвы!
АЛЕКСЕЕНКО (свистит, садится). Комисса-ар?
БАЛАШОВ. Какой еще комиссар, когда я — комиссар?
ЛЮЛИН. Ты не комиссар, ты шабашник!
БАЛАШОВ. Ну, шабашник. А по чьей вине? Ты меня работой обеспечил?
ЛЮЛИН. Где я тебе достану работу? У меня что, свое СМУ?
КОРЯГИН. Кончай базар. Отдыхать будем. (Разбирает постель.)
ЛЮЛИН. Ты погоди отдыхать-то. Комиссар зайдет, а вы храпите? Так, что ли?
КОРЯГИН. А мы храпим! Это ты сачка давишь, а мы работаем! И нам вставать в шесть утра! (Ребятам). Отдыхай, пацаны! (Расстегивает брюки.)
Входит Ресницына с чемоданчиком.
РЕСНИЦЫНА. Здравствуйте, товарищи!
КОРЯГИН (отворачивается, застегивает брюки). Тьфу, черт! (Ресницыной). Стучаться надо, когда входишь!
РЕСНИЦЫНА. Извини. Не учла, что тут в девять вечера могут быть без штанов.
АЛЕКСЕЕНКО (разглядывая Марусю). Вот это да!.. Вот это фактура! Есть, на что посмотреть…
БАЛАШОВ. Ты к кому приехала, тетя?
РЕСНИЦЫНА. Я тебе не тетя. «Дядя»! Я ваш новый комиссар. Пауза.
АЛЕКСЕЕНКО. Неплохо. У меня просыпается интерес к жизни. А как вас зовут, если не секрет?
РЕСНИЦЫНА. Не секрет. Меня зовут Марина Ресницына. Можно просто — Маруся. Аспирантка. Двадцать пять. Не замужем. И не была. Еще вопросы имеются?
АЛЕКСЕЕНКО. Да. А что вы сегодня вечером делаете, Марусенька?
РЕСНИЦЫНА. Сегодня вечером я намерена навести тут порядок. (Люлину.) В чем дело, командир? Почему грязь? У вас кто-нибудь убирает? Дневальные есть?
БАЛАШОВ. Тут Не армия, между прочим.
РЕСНИЦЫНА. Разговорчики!
БАЛАШОВ. Ты не генерал, а мы не солдаты!
РЕСНИЦЫНА. Вы бойцы строительного отряда! (Показывает на рисунок мелом.) Это что?
АЛЕКСЕЕНКО. Это баба. В естественном, так сказать, виде…
ЛЮЛИН. Не баба, а женщина.
РЕСНИЦЫН А. Вы, я смотрю, одичали здесь совсем, дурью маетесь. Это скоро пройдет. У меня есть лекарство.
АЛЕКСЕЕНКО. Какое?
РЕСНИЦЫНА. Работа.
БАЛАШОВ. А мы не филоним — работаем.
РЕСНИЦЫНА. Не работаете, а шабашите.
БАЛАШОВ. Один черт.
РЕСНИЦЫНА. Нет, не один.
КОРЯГИН. Ну, ладно, слушайте, вы… комиссар! Агитировать будете завтра. А сегодня нам спать пора. Мы наработались и валимся с ног! До свидания!
РЕСНИЦЫНА. А вы кто, товарищ?
КОРЯГИН. Я Корягин!
РЕСНИЦЫНА. То-то оно и видно…
КОРЯГИН. Вас разве не учили в детстве, что это нетактично — смеяться над тем, что у человека не слишком благозвучная фамилия?
РЕСНИЦЫНА. Извините.
КОРЯГИН. Пожалуйста. Кушайте на здоровье.-
РЕСНИЦЫНА. Ну, хорошо. Если вы устали — отдыхайте. Поговорим завтра. (Показывает на Алексеенко.) Вы назначаетесь дневальным. Помещение привести в порядок. Чтоб сверкало, как стеклышко!