– Космы рвет? Убивается? – Бабка Плужникова свесилась за балкон, тряся своими собственными космами.
Их даже в темноте было прекрасно видно: Светлана Петровна кокетливо красит волосы натуральной хной, а она на чистую седину ложится дивным апельсиновым цветом.
– Ха, станет эта фифа волосы рвать! У нее же, небось, нарощенные, тыщ пятнадцать в салоне оставила, – хмыкнула снизу Катька Челышева. Они с Василием вышли на шум и снова заняли позицию под условным деревом, запрокинув головы, чтобы лучше видеть окно Золотухиных. Они держались за руки – помирились, стало быть. – А убиваться…
Она не закончила свою мысль – окончание фразы потонуло в истошном визге пресловутой фифы.
Глава третья
– А я те говорю, это она его убила, точно, – заявила бабка Плужникова, положила в рот абрикос, а потом шумно выплюнула во двор косточку.
– Да как бы она его убила? Она в одном углу стояла, он в другом, и между ними стол был, я же все видел, – возразил дядя Боря Трошин и глотнул что-то из стакана.
– Ну и что – стол? А она стрельнула и его убила! – предположил еще один наш сосед – насквозь проспиртованный дед Максим Иванович.
Он не успел увидеть трагедию Золотухиных своими глазами и теперь, не стесненный фактами, безудержно фонтанировал смелыми версиями.
– Выстрел мы бы услышали, – напомнил Василий.
– Не услышали бы, если пистолет с глушителем, – возразила ему Катерина.
Супруги Челышевы чинно сидели во дворе на вынесенных из своей квартиры табуретках.
Народное вече собралось спонтанно, в колокола бить не потребовалось. Призывный звон, впрочем, вполне заменила собой сирена «Скорой», вся помощь которой в итоге ограничилась успокоительным уколом, сделанным жене Золотухина. То есть теперь уже вдове.
Самого Золотухина вынесли, накрыв с головой. И не сразу, а после приезда полиции.
– Да не было у нее пистолета, я же все видел. – Дядя Боря, помещавшийся во время трагедии в первом ряду, присвоил себе статус главного свидетеля и крепко за него держался.
– Что вы видели, Борис? Только тени, – рассудительно заметила Татьяна Васильевна. – Алина вполне могла прикрывать оружие своим телом.
– Да! За ее бюстом не то что пистолет – гранатомет свободно спрятать можно! – оживился Василий – и тут же сник, получив оплеуху от строгой супруги.
– А может, он сам помер? – с надеждой спросила Маринка Лосева, адресуясь непонятно к кому. Смотрела она при этом на старый тополь, сизым облаком темнеющий на фоне розового предрассветного неба. – От инфаркта. Разволновался, узнав об измене жены, сердце и не выдержало. Нам бы лучше, чтобы от инфаркта. – Она вздохнула. – Или от инсульта… А то начнется сейчас – опрос свидетелей, протоколы, поиск улик, проверка алиби…
Я не успела удивиться ее познаниям в специфике полицейской работы – помешало явление нового персонажа.
Дворник Герасим, насвистывая, вошел во двор с метлой на плече и замер, неожиданно для себя оказавшись в окружении бессонных граждан.
– Вы тут чего это? – спросил он озадаченно, оглядев народ на балконах и в окнах.
– Мы-то? Мы ничего, метеоритный дождь смотрели, как раз Персеиды пролетали, красиво – ух! – находчиво соврала наша управдомша и замахала руками, заморгала глазами, разгоняя народ по квартирам.
«Не хочет беспокоить пугающей информацией дворника, – поняла я. – Боится, что тот все-таки сбежит из нехорошего двора».
– Всё, всем спасибо, все свободны! – Маринка похлопала в ладоши, как в театре, и убралась из окна. Через секунду из другой его створки исчез и Семен, будто вытянутый пылесосом.
– Спокойной ночи, соседи, – зевнул дядя Боря и тоже скрылся в квартире.
– Увидимся утром, – исчезая, добавила Татьяна Васильевна.
– С теми, кто до него доживет, – оптимистично добавил Максим Иванович.
– Эй, кто тут косточками наплевал?! – осмотревшись, возмутился Герасим.
На третьем этаже громко хлопнуло – ретировалась бабка Плужникова.
Я проводила взглядом Челышевых, потянувшихся в подъезд с табуретками наперевес, и тоже отошла от окна.
– М-м-м? Чем там все кончилось? – подняв голову с подушки, сонным голосом спросил Колян, променявший реалити-шоу на лишний час в объятиях Морфея.
– Думаю, только началось, – напророчила я и рухнула в постель.
Надо было набраться сил. Чувствовалось – они мне понадобятся.
Традиционную детсадовскую побудку я проспала. Даже не услышала, как позавтракали, чем холодильник послал, и разбежались по своим делам муж и сын. У меня утро началось с переклички, которую попытался организовать Василий Челышев.
– Эй, соседи! Надеюсь, все живы? – бодро покричал он, встав посреди двора.