Серрадо медленно встал. С него исчезло великолепие Глории; на нем была свободная широкая одежда и пыльные бриджи обычного констебля. Рената считала его вдохи — один, два, три, — прежде чем он повернул голову настолько, чтобы ответить Леато. "Что?"
"Мальчик…"
"Я должен был найти его раньше".
Возбуждение от наблюдения за тем, как рук побивает Меззана, улетучилось, как прилив, когда она увидела лицо мертвого ребенка, оставив Рен ощущение холода и грязи. "Этот мальчик, — прошептала она онемевшими губами. "Я видела его на площади Санкросс. Он сказал, что не может заснуть".
"Ты с ним разговаривала?" Хотел он того или нет, но она услышала в словах Серрадо упрек. Ты бросила его.
Последние остатки терпения Меззана испарились, и он бросился к Леато. "Ты. Человек. Позови своего капитана".
Глаза Серрадо были холоднее зимнего канала. Медленным движением руки, граничащим с наглостью, он поднял воротник так, что на свет показался значок его звания. "Я — капитан".
К счастью, остальные выбрали этот момент, чтобы вмешаться. Рассказ полился сразу из нескольких уст: и о Врасцене, и о Руке, и о том, что случилось с Меззаном и его мечом.
Рената должна была попытаться вставить свое слово, заставить их думать, что она одна из них, но слова не шли. Рената отступила на полшага назад, почти не слыша их слов, как вдруг Леато оказался рядом и поднял ее руку. На ней были рукава — ночь была слишком холодной, а местность слишком суровой для таких трюков, как платье Глории, — и он держал ее за предплечье, вежливо избегая оголенной кожи руки. "Этот безродный ублюдок. Вот, возьми мою". Он снял левую перчатку и протянул ей.
Она приняла ее, погрузив руку в тепло кожи. Она была немного великовата, но не настолько, чтобы выглядеть нелепо, и этот жест успокаивал ее. "Спасибо.
"Поверьте, сегодня Рук пожалеет о своем выборе", — пообещал Меззану Серрадо. Ледяная сталь его слов удивила Ренату: благородно это или нет, но она не думала, что унижение Меззана вызовет столь бурную реакцию.
"А врасценец?" — потребовал Меззан.
"Я поручу это Людоги Кайнето".
Меззан резко кивнул. "Дельта-сын-гуд. Он справится с этим как следует".
На лице Серрадо не мелькнуло ни капли обиды. "Если мы найдем меч, мы немедленно доставим его на Исла Индестор".
"Нет. Пусть его доставят на остров Косканум. И не упоминайте об этом в своих отчетах. Если мой отец узнает о пропаже, я прикажу лишить тебя…"
Меззан чихнул три раза подряд, и Серрадо поджал губы, сдерживая, как подозревала Рената, каменную улыбку.
"Понятно. Я не буду больше держать тебя на холоде, Алтан". Серрадо отступил с поклоном, но жестом велел Ренате сделать несколько шагов в сторону. "Альта. Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь еще о своей встрече с ребенком?"
"Грей!" Леато шагнул ближе, как бы заслоняя ее от вопроса Серрадо. "Ты должен сделать это сейчас?"
"Все в порядке", — сказала Рената. "Боюсь, что я не знаю ничего полезного, капитан. Он дергал меня за юбку и сказал, что не может заснуть — вот и все". А ведь он просил ее помочь ему. Но что она могла сделать?
"Я не мог уснуть". Взгляд Серрадо устремился куда-то вдаль, пока шарканье из подъезда не вернуло его внимание на улицу. Двое нищих тянули за лохмотья, в которые был одет мальчик.
"Уходите", — крикнул он им вслед. Затем он кивком извинился перед Леато и Ренатой. "Я должен разобраться с этим. Командир Серсель должен знать, что я нашел одного из них — даже если я опоздал". Он отпустил их и пошел разбираться с нищими и трупом.
"Думаю, нам тоже лучше уйти", — тихо сказал Леато, протягивая руку Ренате. Затем он сделал раскаянное лицо. Ты сочтешь меня бессердечным, если я предложу тебе пойти со мной в "Талон и Трик", а не возвращаться домой? Лучше ложиться спать со счастливыми воспоминаниями, чем с грустными, правда?"
Она вздрогнула. Счастливые воспоминания не отпугнут Злыдней, так гласили сказки о пожаре, которые она слышала в детстве. Если ты не можешь заснуть, значит, Злыдень питался твоими снами, хорошими и плохими.
Мальчик просто заболел, сказала она себе. Она не хуже других знала, что болезни и смерть постоянно ходят по улицам, не нуждаясь в бугименах.
Она оглянулась через плечо. Сибилят и остальные не обратили на нее внимания: Меззан, успокоив свое возмущение, хотел только принять ванну, а Парма и Бондиро уже ушли с Эглиадасом, предположительно для того, чтобы вправить ему запястье.
Проследив за ее взглядом, Леато сказал: "Не беспокойся о них".
Ей нужно было завязать отношения именно с Трементисом. Все остальные были второстепенны. Рената улыбнулась Леато и сказала: "Продолжайте".