Наступает тишина. Мне неловко присутствовать при семейных разборках.
— Простите! — я втискиваюсь между передних сидений, чтобы меня было слышно. — Максим, высади меня, пожалуйста, около любой станции метро, когда приедем в Москву.
— Зачем тебе метро? — Наталья Владимировна оборачивается. — Вот поэтому я и не хотела ехать. Так и думала, что помешаю.
— Что? — мои глаза округляются. — Нет, что вы… даже не думайте… просто… — мямлю я.
— Завтра меня весь день не будет, — Марс смотрит на меня в зеркало заднего вида. — Хорошо, если ты останешься с мамой. На работу не пойдешь.
Я перевожу взгляд с Марса на его маму. Оба ждут моего ответа. Чувствую себя прижатой к стенке. Не похоже, что у меня есть выбор, поэтому просто киваю. Откидываюсь на сиденье и уже жалею, что согласилась. В голове проносится столько щепетильных тем, которые Наталья Владимировна может поднять в разговоре, от “как вы познакомились” до “кто вы друг другу”. И все это каким-то образом нужно будет обходить стороной.
Когда мы поднимаемся в квартиру к Марсу, на часах уже за полночь. Наталья Владимировна сразу же желает нам доброй ночи, целует Марса в щеку и уходит в одну из комнат на втором этаже.
— А мне куда ложиться? — я переминаюсь с ноги на ногу.
Если честно, я так устала, что готова спать где угодно.
— Чтобы было меньше вопросов, ляжешь со мной, — Марс берет меня за запястье и ведет в свою комнату. — И да, для мамы мы встречаемся, — на этих словах я съеживаюсь и вздыхаю. Слышать это из уст Марса неожиданно обидно. Он не замечает, или делает вид, что не замечает, продолжая: — Это будет проще объяснить, чем знакомство в клубе и дальше по списку, — он оборачивается через плечо и, кажется, улыбается.
В комнате Марс дает мне футболку. Я переодеваюсь и ложусь. Мне очень хочется, чтобы Марс обнял меня перед сном, но стоит моей голове коснуться подушки, тут же засыпаю. И теперь я уже не узнаю, случилось ли это.
Утро в кровати Марса снова встречаю в одиночестве. Потягиваюсь и встаю. Время почти десять. Надеваю платье и достаю из сумочки, валяющейся на кресле, запасные трусики. Общение с Марсом научило меня быть подготовленной.
Уже с верхней ступеньки лестницы аромат чего-то вкусного щекочет ноздри. Интересно, кто готовит: Марс или его мама. Захожу на кухню. На столе стоит тарелка с блинами, и пар клубится над ней. Еще горячие. Наталья Владимировна разворачивается в очередным блином на лопаточке и вздрагивает.
— Напугала. Так тихо подошла, — она улыбается. — Доброе утро! Ты рано. Нужно было еще поспать.
— Вам помочь? — я подхожу к столу и тяну носом аромат.
— Нет, садись. Все уже готово. Это был последний блин. Чай или кофе?
— Кофе, пожалуйста, — я выдвигаю высокий стул и устраиваюсь на нем. — А Максима нет? — озираюсь по сторонам и жду, может быть, он появится.
— Он рано уехал. Просил тебя не будить, — Наталья Владимировна ставит кружку в кофемашину и нажимает на пуск.
Звук перемалывания зерен разносится по кухне. Спустя пару минут две чашки с ароматным напитком стоят на столе, и Наталья Владимировна садится напротив.
— Как вы? — я смотрю на нее и мешаю кофе ложечкой.
— Лучше, — мама Марса отпивает кофе и берет настолько тонкий блин, что он кажется почти прозрачным. — Кушай, а то остынет, — она пододвигает мне тарелку.
Я скручиваю блин и кусаю. Невероятно вкусно! Настолько, что я почти сразу тянусь за следующим.
— А Максим куда уехал? — я вытираю рот салфеткой.
— Сказал, что разберется сегодня с этим вопросом. Влад, конечно, окончательно перегнул палку, — Наталья Владимировна качает головой. — Значит, он приходил в офис?
Карие глаза внимательно смотрят на меня, бровь чуть изогнута. Я нерешительно киваю.
— У Максима отношения с папой не очень? — лучшей возможности разузнать больше о Марсе может и не быть.
Наталья Владимировна отпивает кофе и со звоном ставит кружку на стол. Смотрит на половину блинчика в тарелке, но не прикасается к нему.
— Влада точно отцом года не назовешь. Максим совсем об этом не рассказывал?
Я мотаю головой.
— Тогда извини, — Наталья Владимировна виновато смотрит на меня. — Вам лучше с ним об этом поговорить. Единственно, что скажу: Влад не всегда был таким. Но Максим вряд ли это помнит.
Наталья Владимировна крутит в руках кружку с кофе и смотрит на то, как напиток плещется внутри. Она не поднимает на меня глаза. А мне не стоит труда догадаться, как ей сейчас тяжело. Поэтому делаю самое малое, что в моих силах.