Вибрация телефона, лежащего на высоком комоде, раздается над головой. Игнорирую звонок, но он настойчиво продолжается.
Выбираюсь из-под одеяла. Яркое солнце, как насмешка, проникает через легкий тюль в комнату. На светлом диване валяется покрывало от кровати и моя одежда, которую я скинула с себя в первый день приезда и больше не надевала. Мама ее не трогала, как и меня. Тянусь к телефону и смотрю на экран.
Это не он. Я не успеваю поднять трубку. Незнакомый номер сбрасывается и через мгновение звонит вновь. Вздыхаю и отвечаю на звонок, любопытство пересиливает:
— Алло, — я не узнаю свой хриплый голос.
Ожидаю услышать рекламное сообщение о том, что мне одобрен кредит, но вместо этого слышу приятный мужской бас:
— Лина? Привет. Это Дима, друг Максима. Слушай, только не бросай трубку.
Я в онемении сажусь в гнездо из одеяла, скрестив ноги по-турецки. Чувствую, как холодеют руки, живот сводит судорогой, и в горле пересыхает. Еще раз смотрю на экран и снова подношу трубку к уху.
— Лина, прием!
— А, да-да, привет, — наконец отмираю я. — Дима, что-то случилось? — волнение, липкое и противное, просыпается внутри. — Что-то с Максимом? — сжимаю телефон сильнее.
— Честно говоря, да. Я звоню тебе по поводу него. Мы можем встретиться? — собеседник замолкает, ожидая ответа.
— Я не в Москве, извини. Так…
— Я знаю, где ты. Я у твоего подъезда, — извиняющиеся нотки улавливаются в голосе.
— Чего? — слетаю с кровати и машинально дергаюсь к окну.
Окна моей квартиры выходят на другую сторону, поэтому Диму я все равно не увижу.
— Выйдешь, все объясню. Жду тебя, — короткие гудки не дают мне возможности возразить.
Стою, не двигаясь, раздумывая о том, а надо ли мне общаться с Димой. Мои мысли перебивает Венера, нашептывая, что он бы просто так не приехал. Случилось что-то серьезное. Марс… я должна узнать, что с ним. Бросаюсь к дивану, на котором валяются джинсы и серый свитер, и натягиваю их. Нахожу под покрывалом носки и вылетаю из комнаты. Дверь ударяется об стену и рикошетом бьет меня в плечо. Не останавливаясь шиплю от боли, потирая ушибленное место. Ботинки, пальто. Кричу маме, что скоро вернусь. Хватаю ключи и сбегаю по лестнице с пятого этажа на улицу.
Черный Рендж Ровер выделяется среди стареньких Лад, Шкод и Фордов на стоянке перед домом. Дима стоит в коричневой потертой куртке, синих джинсах и ковбойских сапогах. Его черные волосы забраны в пучок. Проходящая мимо бабушка удивленно оборачивается на него. Он ей приветливо машет, широко улыбаясь. Качаю головой и иду к нему.
— Лина, милая, — Дима захватывает меня в медвежьи объятия и отрывает от земли. Я крякаю. — Как ты? Выглядишь…хорошо.
— Спасибо! — я снова стою на земле и отдергиваю задравшееся пальто. — Как ты узнал, где я? — оглядываюсь по сторонам в поисках еще одного человека, но не вижу больше никого.
— Я здесь один, — Дима все правильно понимает. — Настя, — он видит мой вопросительный взгляд, — она дала мне твой адрес.
— Вот срань! — вырывается у меня.
— Нет, — Дима машет руками. — Она не виновата. Я ее вынудил, можно сказать, шантажом.
— Что случилось? — убираю прядь волос за ухо и закусываю губу.
— Давай поедем в какое-нибудь кафе и там поговорим? — Дима тянется к двери машины, но я его останавливаю.
— Нет, или ты говоришь все сейчас, — вижу, как Дима приподнимает одну бровь и чуть поджимает губы. — Или я ухожу.
Только уйти я не готова.
— Хорошо, — кивает он. — Давай хотя бы присядем.
Мы направляемся к лавочке на детской площадке и садимся. Я обнимаю себя руками, Дима же упирается ладонями в сиденье и чуть наклоняется вперед. Мы молчим.
— Даже не знаю, с чего начать, — говорит он после паузы. — Во-первых, мне очень жаль, что так все получилось.
— Это не твоя вина, — вставляю я.
— Не совсем так, — он начинает раскачиваться. — В общем, с Максимом все плохо. Он снова заперся в боксерском клубе. У него на руках уже живого места не осталось. Он ни с кем не общается. На работу, которой он безгранично дорожит, забил болт.
— И зачем ты мне это рассказываешь? — стараюсь придать голосу безразличие, хотя сердце разрывается на части. Мне больно слышать о страданиях Марса.
— Затем, что ты тому причина, — Дима чуть повышает голос.
— Он сам тому причина, — огрызаюсь в ответ. — Он и твоя сестра. Я из-за них почувствовала себя героиней какого-то долбаного любовного романа. Думала, что только там могут плестись такие интриги.