Он нахмурился.
— Но ты сама только что сказала, что одна из проблем Дункана в том, что он никогда не собирался быть отцом, — напомнил он ей. — И я никогда не думал о детях. Так что…
— В прошлом, может, и не думал, — перебила она, — но сейчас ты только этим и озабочен. Ты уже начал следить за моей диетой и представлять, какими будут наши дети. А мы ведь даже не знаем, беременна ли я.
Джой ожидал, что она добавит, что не беременна. Но не дождался. Он не смог скрыть удовольствие.
— Так что, даже если ты считаешь, что я буду отвратительным мужем, я, по-твоему, буду хорошим отцом, да?
Она посмотрела ему в глаза и с улыбкой кивнула.
— Да, думаю, ты будешь хорошим отцом. Я надеюсь, что распутство не передается по наследству. Не считая этого, ты хороший человек.
— А ты невоспитанная капризуля, но…
— Неправда! — воскликнула она возмущенно. — Я никогда ею не была.
Он рассмеялся.
— Да, — поправил он. — Ты всегда была достаточно сообразительна, чтобы избегать наказания. — Перегнувшись через стол, он медленно провел пальцем по ее щеке. — И еще ты очень красива.
Чувствуя себя самой большой дурой на свете, Стефани принялась поспешно убирать со стола. Руки у нее тряслись. Джой тут же встал и начал помогать.
Внезапно он рывком повернул ее к себе.
— Ты великолепна, знаешь ты это?
Его руки пробежали по плечам, по шее, остановились под подбородком. Потом он медленно наклонил голову и легко коснулся ее губ. Один раз. Два. Три…
Ей снова представилась возможность стать любовницей Джоя. Неважно, как надолго.
— Так мы просто проведем вместе еще одну ночь, — голос у нее был хриплым от страсти, — или ты изменил свое мнение и у нас роман?
Он восхищенно всматривался в лицо Стефани, и она чувствовала себя самой красивой женщиной на земле.
— Солнце мое, — прошептал он сипло, — я изменил свое мнение о многих вещах…
Глава двенадцатая
Они лихорадочно сбрасывали одежду, прерываясь лишь на горячие, жадные поцелуи, потом он подхватил ее на руки и отнес на постель. Для Стефани это был самый волнующий опыт в жизни. Легкие, быстрые поцелуи Джоя заставляли ее задыхаться от наслаждения и слез. Как может человек, способный на такую безмерную нежность, не верить в любовь?
— У тебя кожа как светлый атлас, — выдохнул он. Его губы прокладывали дорожку из поцелуев от ее шеи к животу. — Я хочу почувствовать каждый миллиметр твоего тела. — Он опять прикоснулся горячим влажным поцелуем, потом поднял голову и посмотрел в ее замутненные желанием глаза. — Скажи мне, чего ты хочешь… что тебе нравится.
Глупые слова… Все ее тело хотело его — его рук, губ, поцелуев.
— Неважно. — Она провела рукой по темным шелковистым волосам. — Ты читаешь мои мысли раньше, чем они у меня появляются.
— Все равно скажи, — настаивал он. — Я хочу знать, что тебе больше нравится. — Он скользнул языком к ее груди.
— Все… — выдохнула она, извиваясь от сжигающего желания и стараясь сдержать рвущиеся с языка слова любви. Но его рот и руки все настойчивее подводили ее к кульминации, и все труднее было не прошептать «я люблю тебя». И тут в голову пришла неожиданная мысль. Восторг словно ветром сдуло. — Джой! — закричала она. — Перестань! Перестань сейчас же!
От ее крика у Джоя болезненно сжалось сердце. Его охватили страх и раскаяние.
— Боже, детка, что случилось? Я сделал тебе больно?
— О, Джой… я обожаю все, что ты делаешь. Но я не могу уже больше ждать.
Последней полубессознательной мыслью Джоя, когда Стефф сунула ему презерватив, было: как еще ее здравый смысл работает в такой момент? В нем бушевало только всепоглощающее желание.
Ее голова лежала у него на согнутой руке, ноги сплелись с его ногами.
— Джой… — Ее дыхание обожгло ему кожу.
— Ммм.
— Наверное, это звучит банально и наивно для тебя… — Она нервно провела пальцами по его груди. — Но… ну, я хочу, чтобы ты знал, что с тобой лучше заниматься любовью, чем с любым другим. Лучше, чем я могла себе представить.
Почувствовав, как она напряглась от его сухого смешка, Джой инстинктивно сжал ее в объятиях, не дав ей спрыгнуть с кровати в смятении или негодовании.
— Успокойся, солнышко! Я не над тобой смеюсь. Ты права — было хорошо.
Она резко привстала, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Хорошо? Хорошо? — На ее лице появилось саркастическое выражение. — Ну что же, отлично. Я, наверно, должна преклониться перед твоим сексуальным опытом… но, черт, если это только хорошо… я хочу уйти!