Я осторожно приблизился. Он держал горшочек всего в нескольких дюймах от своих глаз.
— Прелестный цветок, — сказал я, лучезарно улыбаясь.
Он кивнул.
Потом наклонился, чтобы поставить горшочек на место, по-прежнему крепко сжимая его. Я оглянулся. Похоже, что в оранжерее остались только Ниро Вулф и группка гостей за стеклянной перегородкой, среди которых находились троица Орвинов и Билл Мак-Наб, издатель «Газетт». Когда я обернулся к своему соседу, он выпрямился, повернулся на каблуках и, так же не удостоив меня словом, пошёл к выходу.
Я преследовал его до лестничной площадки, а затем ещё три пролета лестницы вниз. До просторной прихожей я был достаточно учтив, чтобы не наступить ему на пятки, хотя, если ускорить шаг, сделать это не составляло труда. Прихожая была почти пуста. Почти — это женщина в каракулевом пальто, уже готовая выйти на улицу, и Сол Пензер, со скучающим видом дежуривший у входной двери.
Я проводил гостя до гостиной. Разумеется, на вешалках было совсем просторно, и мой подопечный с одного взгляда определил свою собственность и двинулся к ней. Я забежал вперёд, чтобы помочь ему, но он игнорировал меня, не потрудившись даже отрицательно покачать головой. Я почувствовал себя задетым.
Он вернулся в прихожую. Я держался чуть позади него, а когда он направился к входной двери, сказал:
— Прошу простить меня, но мы отмечаем гостей на выходе так же, как и при входе. Ваше имя, пожалуйста?
— Глупости, — отрывисто бросил он, взялся за дверную ручку, толкнул дверь и переступил порог.
Сол, понимая, что у меня должны были быть достаточно веские основания — раз уж я желал записать имя гостя, — стоял возле меня, и мы вместе смотрели, как он пересчитывал ногами все семь ступенек крыльца.
— Проводить? — тихо произнес Сол.
Я замотал головой и уже открыл рот, чтобы пробурчать что-то в ответ, как вдруг сзади раздался крик, заставивший нас обоих обернуться, — хриплый крик женщины, не громкий, но наполненный неподдельным ужасом. Когда мы повернулись, Фриц и один из гостей, которого он обслуживал, выбежали из гостиной. На наших глазах из кабинета в прихожую пулей вылетела женщина в каракулевом пальто. Она что-то сдавленно бормотала, и напарник Фрица, издав какой-то трубный звук, словно потревоженный самец, бросился к ней. Я сорвался с места ещё быстрее. Мне понадобилось всего восемь прыжков, чтобы оказаться у двери кабинета и ещё два — чтобы проникнуть внутрь. Я остановился.
Разумеется, я знал, что тело, распростертое на полу, будет телом Синтии Браун, — но только потому, что сам оставил её здесь в этой одежде. Лицо, посиневшее и искаженное смертельным ужасом, наполовину вывалившийся язык и глаза, вылезающие из орбит, могли принадлежать кому угодно. Я опустился на колени, скользнул рукой за платье, подержал с десяток секунд и ничего не почувствовал.
Сзади раздался голос Сола:
— Я здесь.
Я поднялся с колен, подошёл к телефону на своём столе и, набирая номер, сказал Солу:
— Никого не выпускать. Ничего не трогать. Держать двери открытыми только для доктора Волмера.
После двух гудков трубку подняла дежурная медицинская сестра и соединила меня с доктором Волмером. Я закричал ему:
— Док, это Арчи Гудвин. Приезжайте быстрее. Задушена женщина… Да, задушена.
Я положил трубку, потом потянулся к местному телефону и позвонил в оранжерею. После недолгого ожидания услышал в трубке отрывистый и раздраженный голос Вулфа:
— Я в кабинете. Вам лучше спуститься вниз. Будущий клиент, о котором я говорил вам, — женщина, — лежит передо мной на полу задушенная. Похоже, ей уже ничем не поможешь, но я всё-таки вызвал Волмера.
— Ты не шутишь? — спросил Вулф.
— Нет. Спуститесь и посмотрите на неё. Потом можете задавать мне вопросы.
Ответа не последовало — он резко бросил трубку. Я достал тонкую бумажную салфетку, оторвал уголок и аккуратно прикрыл рот и ноздри Синтии.
Из прихожей доносились голоса. Один из гостей прорвался в кабинет. В тот момент, когда послышался крик, он находился в гардеробе вместе с Фрицем. Это был коренастый и широкоплечий мужчина с пронизывающим взглядом тёмных глаз и руками, напоминающими скорее лапы гориллы. Когда он обратился ко мне от двери, его голос звучал решительно. Но ему пришлось замолчать, когда он подошёл достаточно близко, чтобы рассмотреть то, что лежало на полу.