– Слушай, милочка, Нитт – это никуда не годится!
Дверь дома матушки Ветровоск отворилась сама собой.
Джарг Ткач в нерешительности застыл. Ну разумеется, она же ведьма. Его предупреждали, чтобы он ничему не удивлялся.
Джаргу это не нравилось. Но куда больше ему не нравилось, как ведет себя его спина – особенно в те дни, когда его спине не нравился он сам. Позвоночник умеет испортить человеку жизнь.
Морщась от боли и с трудом балансируя на двух палках, на которые опирался, Джарг проковылял в дверь.
Ведьма восседала в кресле-качалке, спиной к нему.
Джарг снова остановился.
– Заходи, Джарг Ткач, не стесняйся, – поприветствовала его матушка Ветровоск. – Сейчас я подыщу что-нибудь от твоей спины.
Джарг был настолько потрясен, что даже попытался выпрямиться, но жуткая боль, раскаленным добела шаром взорвавшаяся в районе пояса, мигом привела его в чувство.
Закатив глаза, матушка Ветровоск вздохнула.
– Ты сесть можешь? – спросила она.
– Нет, матушка. Но я могу упасть в кресло.
Из кармана своего фартука матушка извлекла черный пузырек и энергично им потрясла. Глаза Джарга расширились.
– Так ты… это… знала, что ли?
– Ага, – кивнула матушка.
И ничуточки не солгала. Она давным-давно смирилась с фактом, что люди приходят к ней не за настоящим лечением, а за пузырьком с чем-нибудь липким и противно пахнущим. Главным тут было не лекарство, а, так сказать, ложка.
– Это смесь редких трав и еще кое-чего, – провозгласила матушка. – Плюс цукроза и аква.
– Ого… – потрясенно промолвил Джарг.
– Глотни-ка.
Джарг безмолвно повиновался. Снадобье слегка отдавало лакрицей.
– Сегодня на ночь глотнешь еще раз, – продолжила матушка. – А затем трижды обойдешь вокруг каштана.
– …Трижды вокруг каштана…
– И положи под матрац сосновую доску. Только не забудь: сосна должна быть двадцатилетней, не младше!
– …Двадцатилетней… – тихим эхом откликнулся Джарг. – Понимаю, – многозначительно кивнул он, решив внести в разговор свою лепту. – Это чтоб узлы с моего позвоночника перешли в сосну!
Матушка была потрясена. Этот перл народной смекалки следовало запомнить – пригодится для похожих случаев.
– Тут ты угодил в самую точку, – подтвердила она.
– И все?
– А тебе мало?
– Ну, я думал… будут пляски, заклинания, все такое…
– Этот ритуал я проделала до твоего прихода.
– Ну надо же! Ага. Гм. А как… насчет оплаты?
– О, я плату не беру, – успокоила его матушка. – Деньги, они ведь только несчастья приносят.
– А-а! Точно-точно. – Лицо Джарга просветлело.
– Разве что, быть может… если у твоей жены завалялись какие-нибудь старые тряпки, то у меня двенадцатый размер, а цвет я предпочитаю черный. Или, может, она любительница печь, тогда мне бы пирожков… А медку у вас горшочек нигде не застоялся? Или вдруг как раз сегодня вы собрались резать свинью, так вот, я люблю вырезку со спины… Впрочем, ляжечка тоже сойдет, да и свиные ребрышки – м-м, объеденье! В общем, все подойдет, что вам самим не нужно. Хотя это вовсе не обязательно. Я ведь не люблю накладывать на людей обязательства. Ну и что, что я ведьма? Это ничегошеньки не значит. У вас ведь в доме все хорошо? Все здоровы?
Она с удовольствием наблюдала, как до Джарга постепенно доходит смысл ее слов.
– А теперь давай я помогу тебе выйти, – добавила матушка.
Джарг Ткач так никогда и не смог объяснить себе последовавшие за этим события. Матушка, обычно твердо стоявшая на ногах, вдруг споткнулась об одну из его палок и начала падать назад, цепляясь за его плечи, а ее колено взлетело высоко в воздух, как-то неудачно вывернулось и угодило ему прямо в какую-то точку в позвоночнике, раздался громкий щелк…
– Арррргхх!
– Ой, извини!
– Моя спина. О, моя спина!
«Впрочем, все мы стареем, – чуть позже думал Джарг. – И ведьмы тоже. С возрастом человек становится неловким, а матушка всегда была немного того, хотя это не мешает ей готовить хорошие снадобья. Причем такие, что чертовски быстро действуют!» Подходя к своей хижине, Джарг Ткач уже не опирался на палки, а нес их под мышкой.
Матушка, качая головой, проводила его взглядом.
«Люди слепы, все до одного, – в свою очередь думала она. – Предпочитают верить во всякую чепуху, а не в старую добрую хиропрактику».
Разумеется, ей это только на руку. Пусть себе восторженно охают-ахают, ломают головы: и как это она узнала, кто к ней идет? А то, что из матушкиной хижины, расположенной на самом повороте тропинки, прекрасный обзор и видно любого путника, лучше пусть останется в тайне. Как и фокус со щеколдой и привязанной к ней черной ниткой…[2]
2
Не то чтобы матушка целыми днями сидела, пялясь в окно и дожидаясь, не покажется ли кто-нибудь на тропинке. К примеру, приближение Джарга Ткача она почувствовала в тот момент, когда глядела на огонь в камине. Но дело-то не в этом.