Он делает особенно супер-крепкий ромовый пунш и ставит его передо мной.
— От заведения, — говорит он с широкой улыбкой.
Джерон пожимает плечами.
— Ох, похоже, моя репутация бежит впереди меня, — говорю я, делая глоток. Вкусно, но я вспоминаю, что обещала Джерону, поэтому пью его медленно, не так быстро, как обычно.
Мы заказываем курицу барбекю с сладкой кукурузой, приготовленной по местному рецепту. Джерон берет чатни (индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа к мясу — прим.пер.), одна крошечная капля пугающе горячего «Ядовитого Соуса из Перца», он осторожно прыскает на свою курицу. Это ОЧЕНЬ горячая штучка. Две капли, мне сказали, делают пищу несъедобной! Даже на этикетке написано предупреждение — использовать с осторожностью и не рекомендуется давать детям.
Дальше я получаю целую тарелку с жареными бананами (вкуснятина) и авокадо. Я думаю, что мы уже закончили, Эрни выходит с тарелкой, наполненной хот-догами и гамбургерами. Мы идем по маленькому городку, Джерон ведет меня на старую колокольню церкви, мы поднимаемся наверх и перед нами простирается вид на несколько миль вокруг.
Потом мы посещаем маленький магазин в городке. Это сельское, ленивое место, где нет никакого графика работы, потому что все подчинено сезону. Джерон покупает пасту на ужин, мы возвращаемся к Эрни выпить один из его коктейлей и посмотреть на садящееся солнце, танцующее над морем и песком. Песок. Песок такой мягкий, такой белый и такой первозданно чистый и нетронутый.
Глава 18
Этой ночью нет луны. Островитяне называют такую ночь темной, и как это самое выясняется прекрасное время для них, чтобы поохотиться на крабов в их земных жилищах. Мы идем на другую сторону острова туда, где растут мангровые деревья, для охоты на крабов.
Чтобы выловить краба, Джерону приходится улечься на бок на песок и засунуть всю руку чуть ли не до самого плеча в туннель в земле, а я должна светить фонариком в отверстие. Мне кажется это убогим — засовывать одну руку в случайные отверстия в земле, но Джерон объясняет, что на самом деле крабы очень пугливые существа и если их ослепить светом, то они остановятся и не будут двигаться до тех пор, пока свет не перестанет попадать на них.
— А что, если это проход змеи или кого-то еще? — спрашиваю я.
— Змеи не живут в дырах крабов, — отвечает он, совершенно не пугаясь моего предположения.
— Ты же делал это раньше, не так ли?
— Постоянно. Я искусный ловец.
Первый проход оказывается пустым. Он засовывает руку в конце второго туннеля и хватает его, вытаскивая. Я ору во весь голос от страха, потому что краб с размером с чертовый софтбольный мяч, и его лапы около двенадцати дюймов в длину, которые покрыты боевыми клешнями. Его одна клешня больше, чем моя рука.
— Хочешь попробовать? — предлагает он.
— Нет черт побери. Мне нужны мои руки, — я содрогаюсь даже от одной мысли, залезть рукой в эту дыру.
Он смеется.
— И сколько ты планируешь поймать?
— Возможно, шесть.
— Они такие большие. Зачем нам так много?
— Я хочу отдать их Ноэлю. Гвен делает потрясающий рис с крабами.
— Правда. И она сможет их убить?
— Ага, после того, как очистит. Сначала она содержит их в клетке и кормит водой и кукурузной мукой, для того, чтобы из них вышел весь яд от листьев и ужасных вещей, которыми они питались, и только затем они будут готовы для еды.
Я киваю и направляю фонарик в еще один туннель в земле.
Когда в нашей большой корзине уже находится шесть крабов, возвращаемся домой.
— Хочешь присоединиться ко мне в душе? — спрашивает он.
— Нет.
— Уверена?
— Да. Я просто посижу здесь и подожду тебя, — он направляется в душ, а я же сижу и наблюдаю за ползающими крабами в корзине. Они кажутся мне такими жалкими и обреченными, беспомощно ползающими друг по другу. В конце концов, я не могу этого больше выносить… я ухожу в конец пляжа и переворачиваю корзину. Они вылезают, немного ошеломленные и не двигаются пару секунд, потом быстро приходят в себя, расползаясь в разные стороны. Я сажусь на песок и смотрю на волны, чувствия себя совершенно спокойно.
Через какое-то время Джерон садится рядом со мной.
— Что случилось с моими крабами?
— Я выпустила их на свободу.
— Вижу.
— Думаю, я самое лицемерное существо. Дай мне крабовое мясо, завернутое в пельмень в китайском ресторане, и я слопаю его за милую душу, но покажи мне живого краба, и я стану Матерью Терезой.
— Я всегда тайно заглядывался на Мать Терезу.
— На ее ноги?
— Но не до такой степени.
Я улыбаюсь, но в уголке его рта залегла складка. Он не хочет продолжать разговор, который я начала. Я всю жизнь ненавидела назойливых любопытных. Я всегда считала, что дело личное каждого, как жить и что делать, и никогда не отличалась любопытством, не желая узнавать, чем занимаются другие люди. Даже когда они сообщали мне об этом, мне всегда становилось скучно, и я часто отвечала им в ответ, чтобы это их дело. Но сейчас впервые в своей жизни, я хочу узнать о его делах, а он не хочет делиться со мной этим. «Поделом мне», — полагаю я.
— Ты что-то скрываешь от меня, Джерон?
Он морщится.
— Возможно. Но это не важно.
— Хорошо.
Он крепко обнимает меня, прижимая с усилием к себе. И я вдруг понимаю, что это очень важно. Его секрет очень важный.
— Ты что-то делаешь совместно с Эбени?
Тишина.
— Может быть, — его голос очень тихий.
— Ты не можешь сказать мне?
— Скажу, но не сейчас. Мне нужно доверять тебе, — мой желудок ухает вниз. Каждой клеточкой своего тела я знаю, что он не трус, но мне не нравится то, что он сказал.
— Хорошо.
— Хочешь в джакузи? Я включил его.
Я чувствую тяжесть на сердце, но знаешь, что? Я не собираюсь показывать ему свое дерьмо. Я тут с ним исключительно только ради секса. Все остальное неважно! Но по какой-то странной причине чертовы слезы начинают собираться в уголках моих глазах. Почему?
— Пойдем, — говорю я высоким, радостным голосом, вскакивая на ноги. Не слишком ли высокий голос, Билли? Ты ревнуешь? Нет, бл*дь, я не ревную. И я не в отчаянии. Я не разбита. Просто разозлилась. И разозлилась на секс, которым занимаюсь с ним. И буду занимать до тех пор, пока его член не умрет.
Мы направляемся к джакузи и секс становится диким и злым и, несмотря ни на что, я чувствую потрясающий оргазм. К тому времени, когда мы заканчиваем, Джерон как-то странно на меня смотрит.
— Билли?
— Черт с тобой.
Я спешу на кухню и наливаю массивный стакан рома, и выпиваю его, словно молоко. У меня перехватывает дыхание, мне кажется, что я могу сжечь одним своим вздохом все вокруг.
Он стоит в дверях.
— Что гложит тебя?
— Ничего не гложит меня. — Мудак. И сердце вдруг постепенно успокаивается и наступает состояние покоя. Это не его вина, а моя. Я думала, что я свободно могу заниматься сексом, не желая быть собственницей этого мужчины, ревнивой собственницей и сумасшедшей. Но на самом деле я не могу. Я хочу назвать его своим и только своим. Мне не нравится в наших отношениях присутствие Эбени. — Просто оставь меня в покое.
— Это из-за крабов?
— Иди к черту. Не раздражай меня. Я не хочу с тобой разговаривать.
— Хорошо, что ты хочешь? Я хочу поговорить с тобой.
Я начинаю наливать еще один стакан, он подходит и забирает его у меня из рук. Я сердито гляжу ему в лицо.
— Это тебе не нужно.
— Как ты смеешь! — я буквально кричу на него.
— Смею, потому что мне не все равно.