– Вот теперь я поняла вас. В браке я была паинькой, а теперь превратилась в сексуально озабоченную вдовушку, готовую поразвлечься с первым встречным. Доступный вариант, не так ли?
– Именно так. Вы не просто озабоченная, вы неудовлетворенная вдовушка, и я предлагаю вам помощь. – Нехорошая улыбка тронула его губы.
– Ошибаетесь. С чего бы это мне чувствовать себя неудовлетворенной? – Дорис пыталась говорить убедительно спокойно, но в ней нарастал гнев – реакция на очередное оскорбление. – Вы путаете себя и меня. Вот вы точно озабоченный магнат, финансовый гений с комплексом неудовлетворенности. Вам приходится вести монашеский образ жизни, потому что постоянная гонка за деньгами плохо сказывается на здоровье.
Дорис надеялась вывести Брюса из равновесия – он заслуживал мести. И это ей удалось. Он рывком поднялся из кресла, и женщине пришлось напрячь всю свою волю, чтобы тут же не отскочить к противоположной стене.
– Вы меня неправильно поняли, – почему-то счел необходимым пояснить Брюс. – Я хотел только сказать, что на повестке дня не может стоять вопрос о законном браке. Но это вовсе не означает, что я дал обет не касаться женщины. Кстати, не пытайтесь внушить мне, что для вас я стар.
– Нет, это вы неправильно поняли меня! Я вовсе не подозреваю вас в мужской несостоятельности. Но предпочитаю поверить вам на слово. Не стоит демонстрировать вашу потенцию, в этом нет необходимости.
В голосе Дорис сквозила злая ирония. То, что он решился так неприкрыто пригласить ее в постель, подействовало на нее как допинг. Моральные устои Дорис не допускали саму возможность случайного приключения. Ошибка Брюса заключалась в том, что он посчитал ее за своего рода Лолиту-переростка, и это-то и толкало его на подобный стиль общения.
Между тем головная боль нарастала, приступы ее становились непереносимыми. Порой Дорис казалось, что комната либо вращается вокруг своей оси, либо, по крайней мере, раскачивается. В моменты, когда боль только набирала силу, возникала мысль о том, как он собирается действовать дальше. Ситуация сложилась откровенно двусмысленная. Вид Брюса не предвещал ничего хорошего, она понимала: просто так от своих намерений он не отступится.
Когда Дорис бросилась вон из комнаты, то услышала его рык:
– Куда вас к черту понесло?!
Но ей было уже не до него, к горлу подступила тошнота. Дверь ванной, к счастью, оказалась рядом, и она ворвалась туда. Ее начало выворачивать, едва она склонилась над унитазом. Как ни странно, но в этот момент она вспомнила, как ненавидел любые проявления физической слабости Дейвид, может, в этом сказывалось его опасение стать для кого-нибудь обузой. Через несколько секунд боковым зрением она увидела, что рядом с ней остановились блестящие ручной работы туфли. Для нее было дополнительной мукой знать, что он стал свидетелем ее состояния.
– У меня приступ мигрени, – пояснила она слабым, но все же злым голосом.
Из последних сил она попыталась принять вертикальное положение. И тут она услышала шум воды. Брюс включил кран над раковиной. Испытывая к нему чувство, напоминающее благодарность, Дорис умыла лицо и прополоскала рот из стакана, который он вложил в ее трясущиеся руки.
– Почему вы раньше не сказали мне, что вам плохо?
– Для чего? – поинтересовалась она.
Ее шатало. Ей даже не хватило сил протестовать, когда он с тихими проклятиями обнял ее за плечи, чтобы не дать упасть. Дорис настолько была поглощена борьбой с болью, что не обратила внимание на фамильярность, с которой он обращался с ней в данный момент. Никаких эмоций его объятия не вызвали, она только чувствовала, что прижата к твердым мышцам его широкой груди. Правда, неожиданно возникло неясное ощущение того, что в нее потихоньку вливается энергия, исходящая от него.
Через несколько минут сильные руки уложили ее в кровать. Он убрал верхний свет, затем так быстро и ловко раздел ее, что, будь Дорис в другом состоянии, это насторожило бы ее. Но сейчас она испытывала только чувство благодарности за заботу.
Она не стала открывать глаза, когда почувствовала прикосновение ко лбу губки, намоченной в холодной воде. У Дорис возникло ощущение, что боль отступает. По телу разлилось блаженство.
– Может, позвонить вашему врачу?
– Нет, спасибо. Обычно приступ не длится долго. – А про себя она подумала: Господи, как он, наверное, сейчас проклинает меня! Угораздило же его связаться с дамой, которая впала в такое состояние.
Она с усилием приоткрыла глаза, но это спровоцировало новую атаку боли. Перед взглядом Дорис заплясали какие-то блики, но тем не менее она сумела посмотреть Брюсу прямо в лицо. Ей показалось, что в его глазах не было сейчас прежней безжалостности.
Дорис оценила его точные и практичные действия по оказанию ей помощи, и еще раз чувство благодарности к этому странному человеку охватило ее. Но тут же она насторожилась, а вдруг он все же попытается воспользоваться ее беспомощным состоянием.
– Я хотела бы заснуть, – еле слышно проговорила она.
Брюс не проронил ни слова. В комнате было почти темно, он продолжал плавно водить губкой по лбу Дорис, время от времени погружая ее в таз с холодной водой. Женщине казалось, что это приносит сказочное облегчение. Она не заметила, как задремала…
– Дорис, – послышался ей странно знакомый голос. – Не хочешь ли горячего чая?
Она приподнялась на локтях и не в силах понять, что с ней произошло, с удивлением прошептала:
– П-патрик? Где я?
Эта спальня была ей незнакома. Но через минуту, сосредоточившись, она вспомнила, как и в каком состоянии попала сюда.
– А где же?.. – Она осмотрелась по сторонам, словно ожидая, что хозяин комнаты материализуется из луча солнца, как герой старой сказки.
– У Брюса еще раньше было назначено очень важное деловое совещание. Он позвонил мне и попросил приехать. Между нами говоря, я вообще не очень понял, зачем я вчера уезжал, встреча с идиотами, которые меня вызвали, была абсолютно бессмысленной. – Патрик успокаивающе улыбнулся Дорис, потому что знал о ее внезапных приступах. – Брюс молодец, что оставил тебя здесь. Это было для него, видимо, непростым решением, ты ведь не считала нужным скрывать свое отношение к нему.
– Да, твой друг справился с трудностями вполне прилично, – как-то отстранение заметила Дорис.
Глаза женщины автоматически скользнули по одеялу, под которым легко угадывались формы ее красивого тела, затем она дотянулась до чашки и сделала глоток чая.
– Патрик, будь добр, выйди на пять минут, мне надо одеться.
Она уверенно улыбнулась, и юноша, который внимательно посмотрел ей в глаза, покорно вышел.
Отбросив одеяло, Дорис вскрикнула от испуга. На ней оказался только черный лифчик без бретелек, предназначенный для открытого платья, и легкие шелковые трусики. У нее засосало под ложечкой при мысли о том, кто освободил ее практически от всей одежды вчера вечером. Да так, что она ничего не заметила.
Молодая женщина постаралась увидеть себя глазами мужчины: белоснежная кожа с перламутровым отливом, длинные ноги с соблазнительными, пропорциональными бедрами, женственными, еще не тронутыми дряблостью ягодицами, плоский живот, высокая грудь, едва прикрытая полоской шелка.
И ей тут же непреодолимо захотелось спрятать свои сокровища под одежду и навсегда забыть вчерашний вечер, а мужчину изгнать из своих мыслей. Однако она отдавала себе отчет, что последнее нереально: Брюс из тех, кто исчезает, причем бесследно, только в том случае, если предмет их вожделений наскучил им.
Любопытно, как он расстается со своими подружками, подумала Дорис. Сбрасывает их как отыгранные карты, без сожаления? И удалось ли хоть бы одной отыскать в его каменном сердце слабую струну? Но тут же она одернула себя: тебе-то, собственно, какое дело до его дам?
Дорис очень хотелось принять ванну, но еще больше – как можно скорее убраться отсюда. Преодолев искус, она быстро умылась и натянула черное вечернее, неуместное солнечным утром платье. Потом чулки, один из них она второпях порвала острыми ногтями и выругалась от досады, потому что не любила неопрятности в одежде. Почему-то, именно подтягивая повыше тоненькие чулки, она, как наяву, ощутила прикосновение к этим укромным частям женского тела сильных, загорелых пальцев, оказывается умеющих быть такими деликатными. И опять у нее засосало под ложечкой, и непонятная теплота разлилась где-то в низу живота.