Когда мы вновь открыли глаза, солнце стояло высоко над холмами. Дул пронизывающий ветер, заставляя кутаться в плащи. Родриго тер глаза, Адела протягивала ему горячую миску.
Родриго печально улыбнулся.
— Как ты, камлот? — спросила Адела.
— Худшее похмелье в моей жизни, хоть я не брал в рот ни капли выпивки. А ты, Родриго?
— А меня словно сбросила лошадь, да еще и заехала копытом по голове, хоть в седло я вчера не садился. Осмонд сказал мне, что, спасая меня, ты рисковал жизнью, камлот. Я — твой вечный должник, дружище.
— Мы оба в долгу перед Осмондом. Если бы не он, нам ни за что не выбраться.
— И перед Наригорм, — добавил Родриго, — если бы она не догадалась, что туман ядовит, и не позвала на помощь... А я был так глуп и не чуял опасности!
Упоминание о Наригорм заставило меня поежиться.
— Где она?
— На охоте с Осмондом, — отвечала Адела. — Бедняжка ужасно за вас с Родриго переживала, вот Осмонд и решил, что ей нужно развеяться.
Солнце висело высоко в небе, значит, скоро они вернутся.
— Родриго, ты что-нибудь о вчерашнем вечере помнишь?
Он потер виски.
— Немного. О чем-то разговаривал с тобой, затем шел между деревьями в темноте. Наверное, возвращался в лагерь. Потом открываю глаза, а Осмонд бьет меня по щекам.
Родриго снова улыбнулся печально.
— У твоего мужа тяжелая рука, Адела. Теперь несколько раз подумаю, прежде чем ввязаться с ним в драку.
— И больше ничего? Что привело тебя в ложбину? Постарайся вспомнить, это важно. Когда ты услышал вой?
Родриго поморщился и сжал голову руками.
— Не помню. Кажется, когда шел между деревьями, но я не мог понять, откуда идет звук. Тогда я решил спуститься в ложбину, где деревьев не было. А затем в небо прямо надо мной взмыла громадная стая лебедей. Ну и шум они подняли! Я едва мог дышать, хотел заслониться от них.
Воспоминания возвращались к Родриго. Он закрыл руками лицо и задрожал.
— Так вот почему ты опустил голову и вдохнул туман! Только не было ни лебедей, ни волка, Родриго. Все эти звуки создавала Наригорм. Я сам видел. Она следила за тобой из-за деревьев. Звук исходил от нее. Все это время она заставляла нас верить, будто мы слышим волка.
Если бы у меня выросла вторая голова, вряд ли в глазах Родриго и Аделы отразилось бы большее удивление. Наконец Адела решилась:
— Как маленькая девочка может издавать такие звуки? Да и сам посуди, Наригорм всегда была рядом с нами! Это все яд, у тебя начались видения, камлот.
— При чем здесь яд? Никакого волка не было! Наригорм насылала морок, сила рун придавала ему форму волка, а иногда лебедей. Со временем она уморила бы нас всех, да вчера у нее не вышло. В рунах Наригорм прочла не пророчество, а проклятие. Она своей рукой вызвала к жизни силу тролльей руны.
— Это безумие, камлот! — воскликнул Родриго. — Адела права, теперь тебе везде мерещатся черти. Наригорм позвала на помощь, разве не так, Адела? Она спасла нас!
— Родриго, послушай, как все было. Мне удалось разрушить морок, однако Наригорм удерживала меня разговором, а когда решила, что тебе конец, отправила в ложбину. И только потом вернулась в лагерь за Осмондом. Она знала, что он не успеет, что к его приходу мы оба задохнемся. Наригорм часами просиживала у кромки ложбины, наблюдая за зверьками! Она видела, что обычно смерть наступает быстро. Возможно, она думала, что и Осмонд сгинет в тумане, когда станет нас искать.
Родриго нахмурился.
— Я тебе не верю, камлот. Может, и не было никаких лебедей и виноват во всем этот белый ядовитый туман, но волк существует! Наригорм не смогла бы создать такой звук.
Он с усилием поднялся на ноги и заковылял к отмели, давая понять, что не намерен продолжать разговор.
— Хорошо, допустим, волк существует. Скажи, Адела, забрал ли он ночью реликварий?
Адела нехотя покачала головой.
— Это ничего не доказывает, камлот! Мы не ложились всю ночь, он не стал бы так рисковать!
— Адела, можешь не верить мне, но пообещай, что не позволишь Наригорм узнать, что Осмонд — твой брат.
— Нет, это неправда! Осмонд — мой муж!
— Он — твой брат и отец Карвина.
Адела опустила голову, стыдясь смотреть мне в глаза.
— Я подозревал вас с первой ночи в пещере, однако понял, когда ты рожала. Осмонд выкрал тебя из монастыря, где тебя заперли, потому что ты ждала ребенка?
По-прежнему не поднимая глаз, Адела кивнула. Покрывало опустилось на пунцовые щеки.
— Меня обручили с купцом, другом отца, но он был в отъезде по торговым делам, поэтому свадьбу решили сыграть после его возвращения. Еще до того кузина нашептала матери, что на моем белье вот уже два месяца нет пятен крови. Мать позвала лекаря, и, когда он объявил, что... что у меня будет маленький, родители впали в ярость. Они знали, что теперь купец разорвет помолвку, да и кто бы на его месте такое стерпел? Они требовали назвать отца ребенка, но я не сказала, даже когда меня били. Родители укоряли меня, что я без их ведома была с мужчиной. Если бы они знали, что мужчина этот — мой брат!..