Она не видела ни серебристых облаков, струящихся по лику луны, ни дрожащих факелов, ни пляски исполинских теней на кладбищенской стене, ни отблесков в глазах собравшихся кружком селян. Не видела, как «Смерть» взмахнула мокрым пучком иссопа, кощунственно изображая окропление брачного ложа. Однако слепая почувствовала капли на лице и вздрогнула, как от раскаленного масла.
Жених, подбадриваемый дружескими пинками в зад, пополз к распростертой женщине, пока не оказался на ней. Почувствовав его на себе, она подняла руки, силясь оттолкнуть, но какое там! Даже здоровая женщина не справилась бы с такой тушей, что же говорить о калеке.
Одна из соседок потрезвее пожалела ее.
— Лежи смирно, золотко мое, скоро все кончится, — проворковала она, ласково, но твердо прижимая руки невесты к кресту за головой.
— Тебе она тоже так говорит? — крикнул кто-то мужу сердобольной крестьянки.
Толпа разразилась смехом.
— Давай, сынок, постарайся. Мы все на тебя рассчитываем, ты уж не подведи.
Жених озирался с разинутым ртом, не веря, что ему позволили совершить над женщиной запретное. Наверняка он давно об этом мечтал. Или даже пытался с кем-нибудь и получал отпор. Может быть, его били потом смертным боем — брат девушки или собственный отец. А теперь вся деревня, наоборот, уговаривает. Наверное, это сон.
Когда все закончилось, женщины увели молодую в темный уголок и вложили ей в руки кружку горячего эля.
— Пей, голубушка. По крайней мере, тебе не пришлось на него смотреть. Я, с моим-то муженьком, частенько жалею, что не ослепла.
Ее оставили сидеть под кладбищенской стеной. Слепая прижалась спиной к острым камням, как будто боль — единственная надежная опора, и заплакала. Рыдала она беззвучно, как делала все; ее глаза, пусть и незрячие, могли все же проливать слезы.
В утешение новобрачной остались свадебные дары: несколько горшков, свечи, одеяло, тюфяк, куры с петухом, мешок или два муки, а главное — лачужка, в которой прежде хранили соль, маленькая, но сухая и с прочной дверью. Настоящий дворец в сравнении с той норой, из которой ее вытащили сегодня утром. Не каждая деревенская девушка могла рассчитывать на такой дом.
Она не сама выбрала себе мужа — но что с того? Дворянских и даже купеческих дочек выдают замуж, не спрося их мнения. Когда речь о деньгах или о земле, брак — деловая сделка, заключаемая родителями. Многие девушки в первую брачную ночь становились женщинами, стиснув зубы и молясь, чтобы это скорее кончилось. Если рассудить, слепой калеке пришлось не хуже, чем какой-нибудь принцессе. Впрочем, боль от огня не унять сознанием, что другие горят вместе с тобой.
Надо было и мне что-нибудь подарить новобрачной, и в моей котомке нашлось то, что нужно, — несколько жестких волосин, перевязанных белой ниткой. Коснувшись их рукой, слепая удивленно подняла голову.
— Свадебный подарок. Несколько волосков из бороды святой Ункумберы-Избавительницы. Слыхала про святую Ункумберу?
Она медленно покачала головой.
— При жизни она звалась Вильгефортой и была дочерью португальского короля. Отец хотел выдать ее за короля Сицилии, но она дала обет безбрачия, посему взмолилась к Пресвятой Деве, чтобы та отвратила от нее жениха. Молитва была услышана: у принцессы выросла борода. Король Сицилии, увидев ее, пришел в ужас и немедленно отменил свадьбу. Однако принцессе не пришлось долго жить с бородой, потому что отец, разгневавшись, приказал распять ее на кресте. Теперь женщины молятся святой Ункумбере об избавлении от мужей или иного бремени. Ты тоже можешь ее об этом просить... если захочешь.
Она двумя руками сжала подарок, и слезы вновь заструились по впалым щекам. Несколько волосков — слабое основание для надежды, но, когда нет ничего другого, спасает и волосок.
Женщина, стоявшая рядом со мной, села на скамью и протянула соседке кувшин с сидром.
— Если она сегодня не понесла, то уж не по вине муженька. Видела? Влез в нее быстрее, чем хорек в кроличью нору.
Кумушка отхлебнула из кувшина. Сидр потек по подбородку, и она утерлась ладонью.
— А мне дела нет, понесла или не понесла. Для того ли я отдала хороший кухонный горшок, чтоб в деревне народился еще один убогий? Я хочу знать, избавились ли мы от чумы.
— Да уж, верно, избавились. Во всем остальном гадалка оказалась права. Ее руны сказали, что на свадьбу придут музыканты, она же указала нам жениха и невесту. Значит, должно помочь.
— Ты сказала «гадалка»? — вырвалось у меня.
Женщины уставились на меня недовольно — чего, мол, чужак влезает в наш разговор. Потом одна проговорила ворчливо: