Раздался звон разбившегося стекла, за ним голос Куколки, говорящий детям отойти подальше. А после болезненный вскрик девушки, который и привлек внимание охранника стоящего в это время у сцены, и не только его.
Бонни уже хотел спрыгнуть со сцены, но его вовремя остановила рука друга и его слова о том, чтобы он успокоился, а также напоминание о запрете покидать днем сцену без аниматора. Кролику пришлось остаться, он мог лишь обеспокоено смотреть в сторону присевшей на корточки беловолосой девушки, к которой уже спешил Винсент.
– Малышка, что случилось? – спросил зеленоглазый мужчина, присаживаясь рядом с ней.
– М-м-м… Я хотела собрать осколки, но порезалась, – ответила Куколка, поднимая на него глаза, которые блестели от выступивших на них слезинок. Она сжимала в кулачок правую ладонь, с которой капали капельки алой крови.
– Покажи, – темноволосый охранник протянул ей руку.
– Нет, там всего лишь царапина, – упрямо сказала девушка, опуская глаза и прижимая второй рукой пораненную к груди.
– Малышка, не упрямься, – настойчивее, сказал Винсент. – Иначе ты запачкаешь костюм.
Ки-Ки посмотрела на него с сомнением, механические кроличьи ушки на её голове настороженно поднялись в соответствии с эмоциями хозяйки. Несколько секунд девушка размышляла, но в итоге под пристальным взглядом гипнотизирующих глаз наконец сдалась. Она протянула ему свою руку и болезненно поморщилась, когда Винсент осторожно разжал её ладошку. Мужчина присвистнул, увидев ранку – это была не просто царапина.
Нежная кожа ладони была рассечена поперек порезом, и хотя он был совсем не глубокий, очень сильно кровил. А на подушечке указательного пальца пульсируя, выступали капельки крови из небольшой ранки.
– Малышка, зачем ты голыми руками стала хвататься за осколки? – спросил Винсент, вставая и всё также держа руку девушки, тем самым заставляя её подняться вместе с ним.
– Их нужно было поскорее убрать, дети могут пораниться, – пробормотала Куколка, стараясь не смотреть на собеседника. Мужчина лишь улыбнулся от её слов, в этом была вся она – сначала позаботиться о других, а потом уже думать о себе.
– Пойдем, рану нужно обработать, – сказал он не терпящим возражений тоном, уводя девушку в сторону офиса охраны.
Зайдя в помещение, Винсент сразу же, с легкостью приподняв Куколку за талию, посадил её на стол, не обращая внимания на возражения девушки и бумаги, лежащие на нем. Сам же мужчина достал аптечку из нижнего ящика, сел на стул, придвинув его поближе, и начал обрабатывать порез на ладони ваткой с перекисью.
Ки-Ки морщилась от ощущения пощипывания там, где поверхность ранки соприкасалась с ватой, пропитанной средством. Она старалась не произносить ни звука, но Винсент всё равно знал, что ей неприятно, из-за непроизвольно шевелящихся пальчиков в его руке. Мужчина дул на ранку, чтобы снизить неприятные ощущения от его действий, и улыбался, периодически посматривая на личико прикусывающей губу девушки. Сейчас она была такой милой и очаровательной.
Винсенту безумно нравился запах её крови. Хоть он и не обладал сверхъестественным обонянием аниматроников, мужчина чувствовал этот необычный легкий манящий аромат. У него создавалось впечатление, что если попробовать кровь малышки на вкус, она обязательно окажется сладкой, хотя должна отдавать солоноватым металлическим привкусом.
Куколка удивленно охнула, когда её пальчика в месте пореза коснулся влажный горячий язык, слизывая капельку крови на нем.
– Винсент, что ты делаешь?! – испугано выдохнула девушка, попытавшись отдернуть руку, но не смогла – её удерживали хоть и нежно, но крепко.
Винсент улыбнулся пьяной улыбкой. «Действительно сладкая»… Он вновь прикоснулся с нежностью языком к чувствительной подушечке пальчика девушки и провел им вдоль него к ладошке, оставляя влажный след. Дойдя до ранки на ладони, он стал тщательно слизывать оставшуюся кровь, периодически прикасаясь горячими губами, ласково целуя нежную кожу. По телу Куколки прошла дрожь от действий мужчины, её дыхание сбилось. А когда его губы коснулись её запястья совсем интимным поцелуем, полным страсти и желания, девушка охнула и, дрожащим от испуга голосом, взмолилась:
– Винсент, пожалуйста, не надо!
Услышав тихую отчаянную просьбу, черноволосый мужчина поднял свои зеленые глаза на личико Ки-Ки, обрамленное белоснежными локонами, не отрывая губ от её запястья. На её щеках расцветал румянец смущения, ротик был слегка приоткрыт из-за участившегося дыхания, а во взгляде скрывался животный страх.
«Какая же ты красивая, моя малышка»…
Винсент нехотя отстранился от руки девушки, улыбаясь своей привычной улыбкой и смотря прямо в желто-зеленые глаза. Он, так и не произнеся ни слова, продолжил обрабатывать порез Куколки…
С самого начала октября Марионетка чувствовал необъяснимое беспокойство, и чем меньше времени оставалось до Дня Всех Святых, тем оно становилось сильнее. Это было странно, ведь для призрака этот праздник являлся самым лучшим днём в году, единственным, когда он мог покидать пределы пиццерии и отправляться погулять. В Хэллоуин Марио, как и любое сверхъестественное существо, получал практически неограниченную силу.
Но в этот раз всё было иначе. Марионетка буквально был уверен в том, что произойдет что-то плохое, хоть он не мог знать что – силы видеть будущее у него не было…
Марио «спал» и видел самые неприятные воспоминания, какие он только знал, и пусть эти воспоминая были…
Маленький мальчик сидел, крепко привязанный к большому деревянному стулу. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, единственное, чем он мог двигать, была его голова. Малыш мог отвернуться или закрыть глаза, но продолжал смотреть на человека, взгляд на которого вызывал у него жуткий страх и отвращение.
Этим человеком была высокая темноволосая женщина. И для мальчика она представляла собой ужасного монстра. Она была молода и безобразна, возможно, когда-то давно её можно было назвать если не красивой, то хотя бы привлекательной. Сейчас же эта женщина была уродлива. Очень худая настолько, что она походила на обтянутый кожей скелет. На ней не было совершенно никакой одежды и можно было в подробностях рассмотреть её страшное тело. Сказать, что это женщина, можно было только по отсутствию определенного детородного органа, так как в её фигуре отсутствовала всякая женственность. Абсолютно плоская грудь с отчётливо выступающими ключицами и ребрами, можно даже было хорошо рассмотреть грудину сквозь кожу. Впалый живот без намека на талию. Выделяющиеся тазовые кости, бедра намного более узкие, чем плечи. Каждый сустав, каждое соединение костей друг с другом и с сухожилиями, казалось, просвечивают через тонкую кожу папирусного цвета. На руках в локтевых сгибах хорошо были видны фиолетовые синяки, от которых тянутся вверх нити вздутых воспаленных вен. Но самым жутким в этой женщине было лицо. Резко выделяющиеся скулы, запавшие щеки, большой жабий рот с искусанными сухими губами, длинный нос с заостренным кончиком, темные круги под безумными совершенно пустыми глазами.
Никогда и ничего в своей жизни маленький мальчик не боялся, но сегодня он впервые испытал это ужасное, проникающее в каждый уголок сознания и отравляющее его холодным ядом, чувство. А причиной ему был близкий для него человек. Малышу хотелось кричать и звать на помощь, но это было бесполезно – в доме кроме них никого не было.
– Отец!!! – в отчаянии, не выдержав, закричал мальчик, хоть и понимал, что тот не придёт ему на помощь, он должен вернуться только через час.
– Тише, малыш, – улыбнулась женщина, подходя к нему. Она приблизила своё лицо к его и, глядя в глаза, погладила своей костлявой рукой с длинными пальцами по голове мальчика. – Твоему папочке нет больше до нас дела…
Малыш замер, к его глазам начали подступать слезы. Ужас и паника всё усиливались.
– Как ты похож на своего отца, сынок, – почти ласково произнесла темноволосая уродина, проводя по его щеке острым ногтем. – Почти точная копия его, вот только глаза… Как же я ненавижу тебя!