– А то! – Павел невесело усмехнулся. – Придется мне очень долго торчать на даче.
– А других вариантов нет?
– Откуда? Работать мне просто некогда, сам знаешь, какой у нас режим тренировок, так что денег, чтобы просто снять квартиру или даже комнату, у меня нет. В общагу универскую меня никто не пустит с московской пропиской… А гипноз у меня слабый…
– Насколько я помню, у клана есть жилищный фонд, но чтобы получить комнату, надо работать для клана, причем не на низших должностях. А ты сейчас только писцом и сможешь подрабатывать в Камарилье, и то – после подготовки…
– Что же ему делать? – спросила Лихарвель. – Домой ему идти нельзя…
– Не парьтесь, чуваки! – не своим голосом сказал Шенсраад. – Я знаю, чем помочь.
Он полез под диван и достал небольшой прозрачный Целлофановый пакет. В нем лежало семь связок ключей. К каждой был прикреплен ярлык, на котором что-то было написано. Шенсраад покопался в пакете и положил перед Кэнреолом одну из связок.
– Держи! Подарок. На время, правда, навсегда квартиру подарить не могу…
– Это что… ключи от квартиры?.. – проговорил Павел.
– Ага, где деньги лежат. И не надо на меня так смотреть. Эта самая худшая из квартир – всего две комнаты, и район мне не нравится… Там на бумажке адрес. И мой тебе совет – вали туда прямо сейчас, а то еще пересечешься с предками.
Павел поднялся. Слов у него не было. Лихарвель смотрела на Шенсраада с восхищением. Кэнреол согнулся в поклоне:
– Как мне отблагодарить, даже не знаю… Ты не представляешь, как мне помог…
– Представляю, – перебил Шенсраад, – поэтому и помогаю. А в качестве благодарности – вот что. Когда ты станешь влиятельным вампиром в Камарилье, а ты станешь им, замолви словечко за старого Каитиффа. А еще – не забывай его навещать вместе со своей невестой в свободное время. Будешь рассказывать о житье-бытье… Мне так скучно тут торчать, ведь единственное занятие здесь – писать новый том летописи…
Через час Павел и Ирина ехали на электричке обратно в Москву. В тот момент Павел был, возможно, самым счастливым вампиром на Земле.
ГЛАВА 7
В зале ожидания на Ярославском вокзале было шумно и людно. Толпа уезжающих смешивалась с партиями приехавших и группами встречающих. Люди, нагруженные тяжелыми сумками, чемоданами, либо, наоборот, налегке, носились из стороны в сторону, спали в обнимку с багажом, просто сидели и стояли, читали газеты, книги, разговаривали по телефону. В общем, жизнь била ключом. Иногда, когда по громкоговорителям раздавались новые объявления, движение еще более усиливалось. Двоих, сидящих в уголке зала, это не волновало.
Один из них был молодым парнем лет двадцати. Он был одет довольно странно. На ногах – тяжелые «гриндера» и широкие, чуть не спадающие джинсы, «трубы». Также на нем была тяжелая черная кожаная куртка со множеством цепей, металлических заклепок и крупных блестящих пуговиц. Она была расстегнута и являла на свет футболку с надписью «Punk's not Dead». На голове – растаманская вязаная зелено-желто-красная шапочка, из-под которой выбивались волосы. На каждом ухе – по грозди колец. Такие же на носу и губах. На правой руке парень носил повязку с крупной надписью «Ария». На шее болтался медальон – металлическое кольцо с заключенной в него перевернутой пентаграммой. Причем два верхних луча были закруглены – получалось что-то вроде сердца в треугольнике. На фоне этого сумка с логотипом «Фабрики звезд» и портретами очередных полуфабрикатов смотрелась просто дико.
Второй был одет проще – черная футболка, черные джинсы и черные же летние ботинки. Зато внешность его была очень и очень незавидной. Вытянутое лицо со множеством шрамов. Глаза были нечеловеческими – желтые с набухшими сосудами. Оттопыренные уши напоминали волчьи. Зубы неровные и заостренные. Скулы выпирали. На лбу находилось множество шишковатых выростов. Плечи были острыми, как будто на них были шипы. Вообще-то они там были, только футболка скрывала их. Ногти на руках были длинными и желтыми. Определить его возраст было трудно. Может, двадцать, а может, пятьдесят лет.
В общем, парочка была очень странной. На них косились соседи, посматривали милиционеры, шастающие по вокзалу. Но никто не подходил к ним. У каждого, у кого возникала мысль проверить у них документы, попросить освободить соседние места (парень в нелепом маскараде развалился на двух сиденьях, а на третье повалил свою сумку), просто спросить, который час, перед глазами вставал туман. Когда он исчезал, человек уже не замечал двоих странных людей. Даже когда молодой парень достал из кармана пачку беломора, выдул из одной папиросы табак, вместо него наполнил беломорину странной травой, извлеченной из бумажного свертка, и окутался дурманящим дымом, санкций не последовало. Даже когда уродливый мужчина неопределенного возраста достал из своей сумки бутылку водки, зубами сковырнул колпачок и в несколько глотков осушил бутыль емкостью пол-литра (без всякой закуски!), никто не удивился и не обвинил его в распитии спиртных напитков в общественном месте.
Конечно, они могли прикинуться обычными людьми, но Хиншрак и Шаккерон предпочли отводить глаза чересчур любопытным людям. Они могли себе это позволить – как-никак, а главы кланов все-таки.
Итак, они сидели и перебрасывались странными на первый взгляд фразами. Умный человек быстро догадался бы, что вампиры просто играют в шахматы. По памяти, не используя ни доску, ни фигуры. Они просидели так уже три часа, и ничто не мешало бы им просидеть еще столько же. Кроме них в зале было еще несколько вампиров, но только трое из них находились здесь по своим делам. Остальные были либо боевиками Бруджа, либо воинами Носферату.