Мими стряхнула с себя купальный халат и бросила его на пол. Она стояла посреди комнаты совершенно нагая и ожидала, пока горничная поднимет платье. Мими вошла в него, и ей показалось, будто легкая, тонкая, как паутинка, ткань облекла ее, словно туман, и обняла ее стройную фигуру.
— Уходи! — резко бросила она горничной.
Перепуганная служанка припустила прочь, по пути едва не споткнувшись о халат.
Мими повязала пояс и оценила загорелую кожу, проглядывающую сквозь вырез. Когда она встала перед светильником, ее темный силуэт отчетливо проступил на фоне ткани — каждый изгиб, каждый штрих от шеи до груди, от талии до бедер и до ее длинных ног. Она была одновременно прикрыта и выставлена напоказ, одета и раздета, укрыта и обнажена.
И никакого нижнего белья.
Это было эффектно.
— Ух ты!
Мими улыбнулась. Теперь уже скоро. Она повернулась и оказалась лицом к лицу с братом.
Джек стоял в дверном проеме, держась за ручку двери. Чарльз послал его за сестрой. Светлые волосы цвета платины были зачесаны назад, открывая лоб; юноша ласково смотрел на нее.
«Ты выглядишь...»
«Знаю».
Они снова вернулись к старой привычке разговаривать мысленно — Джек открывал сестре каждую свою мысль, каждое воспоминание.
Взгляд Джека застыл. Мими видела сейчас то же, что видел он, и знала, что он вспоминает первую их ночь. Она видела безоблачное венецианское небо, чувствовала, как легко и быстро шагают они по мосту. Она видела себя его глазами, на вечность моложе — какими юными они были тогда! — на заре мира, до войн и тьмы.
«Где ты взяла... это то же самое?»
«Увы, то платье утонуло в Тибре... Шелк не хранится тысячу лет, милый. Это новое платье, для заключения новых уз».
— Но еще не сейчас, — вырвалось у Джека.
Общее видение оборвалось, и Мими, к раздражению своему, оказалась вырвана из очень приятного воспоминания.
— Нет, еще не сейчас, — согласилась Мими.
Они не смогут заключить новые узы до тех пор, пока им не исполнится двадцать один год. Согласно законам вампиров, узы — священный брак вампиров — были бессмертным обетом, но церемонию запрещалось проводить до наступления совершеннолетия. Они должны были возобновлять свои узы в каждом жизненном цикле — но на этот раз впервые родились двойняшками в одной семье, что с точки зрения докучливых человеческих законов все усложняло. Ну да не важно.
Они — двойняшки-вампиры, а в их народе это означает совсем другое. Это означает, что их души соединились на небесах, когда они поклялись друг другу в любви.
Узы нельзя было преосуществить, пока они оба не овладели полностью своими воспоминаниями и силами. Вампиры-двойняшки иногда искали друг друга на протяжении циклов, и связанным узами парам нужно было быть достаточно взрослыми, чтобы суметь распознать вновь возродившегося супруга в новой физической оболочке.
Мими знала, что за всю историю вампиров лишь одна пара разорвала узы. В нынешнем цикле Габриэлла под именем Аллегры ван Ален отвергла Михаила, Чарльза ван Алена. Она обвенчалась — обвенчалась! — в церкви, в святом убежище, и поклялась в верности человеку! Своему фамильяру! И гляньте только, что из этого вышло!.. Габриэлла навеки впала в кому, зависнув между жизнью и не-смертью. Обрекла себя на вечное молчание.
— Но зачем ждать? — спросила Мими. — Я знала, кто ты, с тех самых пор, как научилась видеть. И ты теперь знаешь, кто я.
Мими говорила о той ночи в кабинете отца, когда воспоминания Джека наконец-то прорвали запруду и он увидел то, что все это время было прямо перед ним. Узрел, что они двое — одно целое. Что она — его. Навеки.
— Я люблю тебя, ты же знаешь, — произнесла Мими. — Ты сводишь меня с ума, но, видит бог, Джек, я тебя люблю.
Джек склонил голову и уткнулся лицом в волосы Мими. От них пахло жимолостью и жасмином, и он глубоко вдохнул этот запах.
— Я тоже тебя люблю, — отозвался он.
— О господи! — ахнула Тринити.
Мими и Джек медленно разомкнули объятия и посмотрели на мать, стоящую в дверном проеме.
— Мими, тебе всего шестнадцать! И это платье не для шестнадцатилетней девушки! — возмутилась Тринити.