— Полночь. Западный сад. Там каждое ваше желание будет для меня командой, — произнес он мягким гортанным и низким голосом.
И на мгновение его губы задержались на ее щеке. Хуже того, она почувствовала его твердую грудь на своей, а затем он ушел.
Лизи дрожала. Наконец она осмелилась открыть глаза. Лизи боялась, что все в комнате будут смотреть на нее, все заметят огонь, горящий в ее теле. Она по-прежнему стояла у стены, пытаясь вернуть самообладание, пытаясь подавить свое неистовое желание.
Что сейчас произошло?
Она отдышалась и выпрямила спину. Тайрел де Уоренн только что попросил ее о встрече с ним в саду в полночь?
Это была шутка? Или он думал соблазнить ее на этом свидании?
Лизи не знала.
Она медленно вышла из игровой комнаты, чувствуя себя так, словно выпила слишком много вина. Он попросил ее о встрече в саду, и его губы коснулись ее кожи. Смеет ли она пойти?
Лизи была уверена: Тайрел понял, что она — та самая женщина, которую он спас вчера в Лимерике, но он не был огорчен или рассержен. Лизи не знала, что делать.
Она хотела встретиться с ним, но боялась. Если она пойдет, что случится? Он поцелует ее? Этой мысли было достаточно, чтобы она добежала до сада, не важно, что было всего десять часов. Но даже сама мысль о таком поцелуе и таком свидании была неправильной. Разумеется, он не собирался ухаживать за ней или делать ей предложение. Он просто хотел поцелуев. Она не беспокоилась о других последствиях — Тайрел де Уоренн был не таким мужчиной.
Лизи прикоснулась к маске. Если она снимет ее, то он увидит ее лицо и разочаруется. Она была почти уверена в этом. Да, она в красивом костюме, но это не меняло правду. Она была простой, как корка хлеба, и, как только он снимет ее маску, узнает об этом — и если он не разглядит этого под покровом ночи, то увидит в другой раз в свете дня.
Но сегодняшняя ночь была волшебной. Сегодня он думает, что она очаровательна. Сегодня он смотрел на нее как на женщину — Лизи знала это.
И, господи, она хотела быть в его объятиях. Хотя бы один раз. Она тысячи раз грезила о Тайреле де Уоренне, но никогда не мечтала о такой ночи.
Если кто-то узнает об этом — если мама узнает об этом! — ей конец. Но никому и не нужно знать. В конце концов, Анна много раз целовалась, но только она и Джорджи знали об этом.
И внезапно Лизи решилась. Она любит его всю жизнь, и память об этом случайном поцелуе останется с ней навсегда. Дрожа, она опустилась на скамейку. Два часа, казалось, длились целую вечность.
— Лизи!
Лизи вздрогнула от отчаянного возгласа Анны. Она вскочила со скамейки и увидела, что та бежит к ней в слезах.
— Дорогая! Что случилось? — воскликнула она.
— Слава богу, я нашла тебя! Кто-то пролил пунш на мой корсет, — сказала Анна, смахивая слезы. — От меня пахнет, как от пьяницы, и мама велела мне идти домой. — Она вытерла слезы. — Но мне пришла в голову идея, замечательная идея. Ты ведь ненавидишь социальные мероприятия. Пожалуйста, Лизи, поменяйся со мной костюмом. Я так хочу остаться, мне так здесь нравится. Здесь несколько интересных офицеров… Ты, конечно, готова вернуться домой?
Лизи задохнулась от ужаса. Анна схватила ее за руку:
— Тебе ведь здесь не нравится? Ты не хочешь оставаться? Кроме того, тебе всего шестнадцать, Лизи. Остаться нужно мне, — более твердым тоном добавила Анна.
И Лизи почувствовала, как волшебство ночи исчезает. Конечно, Анна должна остаться — ей нужен муж, а Лизи — нет. Она напомнила себе, что свидание — лишь свидание, что Тайрел был просто возлюбленным из ее мечты и завтра она испытает боль, если осмелится сегодня ночью зайти дальше.
— Лизи! Я должна остаться! Действительно должна! Мне понравился один из солдат, а он завтра уезжает в Корк! — заплакала Анна.
Вечер был действительно волшебным, но он закончился.
— Конечно, я готова уйти. У меня все равно нет кавалера. Ничего не изменится, — отрывисто ответила она. — Ты же знаешь, я ненавижу вечеринки и праздники.
Анна улыбнулась, обняв ее:
— О, спасибо, Лизи, спасибо! Ты не пожалеешь об этом!
Но странно, она уже жалела об этом. Лизи не нужен был магический шар, чтобы понять: сегодня ей подарили возможность, которая дается раз в жизни. Она подумала, что, может быть, будет плакать. Но она не была красавицей, как дева Мэриан, и никогда ею не будет. Тайрел де Уоренн поймет это, когда снимет с нее маску.
И, как сказала Джорджи, де Уоренн не для них. Пусть Тайрел помнит ее такой, какую увидел этой единственной ночью, если он вообще будет помнить.
Но Лизи почему-то думала, что будет.