Я ничего не имею против постоянных перемещений от владений одного вельможи до владений другого. Тем более что в пути фрейлинам королевы положено ехать, сидя на лошади позади грума на специальной подушке. Леди Джейн Конингсби крайне недовольна подобными предосторожностями — она отлично ездит верхом самостоятельно. Я же предпочитаю именно такой способ передвижения, поскольку мои команды лошадь выполняет с точностью до наоборот.
Королева говорит, что я веду себя с лошадью слишком мягко, поэтому-то она меня и не слушает, и стоит мне оказаться в седле, может с легкостью встать на дыбы или помчаться, куда глаза глядят, пока я, словно мешок, болтаюсь у нее на спине…
У зеркала, при свете чадящей свечи леди Сара пытается нанести на прыщик волшебное снадобье. Ну вот, как всегда! Даже экстракт из черноголовки не облагородил мерзкую зловонную смесь гусиного жира и сожженного мышиного хвоста!
Проходя мимо со стопкой простыней в руках, Элли, моя подруга и дворцовая прачка, взглянула на Сару, потом на меня и выразительно закатила глаза. Я очень рада, что на время летних поездок Элли иногда может исполнять обязанности нашей неофициальной камеристки. Вот и сейчас она помогает Олуэн укладывать в сундуки постельное белье, а та сосредоточенно бормочет себе под нос:
— Так-так… шесть простыней и девять ночных сорочек… и всеми ими уже пользовались? Элли, положи все сюда… еще место для наволочек останется…
Один из слуг Департамента движимого имущества королевского двора снимает с кроватей полог. Обычно подобного рода работы начинаются после нашего отъезда, но сегодня все страшно спешат. У этого департамента есть по два набора всего необходимого, так что пока Двор будет в Кенилворте, распорядители отправятся к месту следующей остановки королевского кортежа, и к приезду Ее Величества все будет подготовлено и там.
Двое слуг принесли деревянные лестницы. Они разбирают каркас кровати и по длинным переходам выносят резные дубовые детали во двор. В окне я вижу запряженных в повозки огромных лошадей-тяжеловозов. Уткнувшись мордами в торбы с овсом, они пережевывают жвачку, время от времени переступая мохнатыми ногами.
Вещи из королевских апартаментов будут отправлены в последнюю очередь. Как только королева тронется в путь, слуги начнут снимать со стен комнат парчовую драпировку.
Ну вот, снова здорово! Сара вытащила из сундука коробочку с душистым тальком и лебяжью пуховку.
— Будьте любезны, немедленно отдать мне это, миледи! Вы же опоздаете к выходу королевы! — взорвалась Олуэн, забирая из рук леди Сары тальк и протягивая руку к пуховке.
— Но у меня блестит нос! — надулась Сара. — Я только…
Неодобрительно зацокав языком, Олуэн изловчилась и выхватила пуховку из пальцев хозяйки. И в эту самую минуту в нашу комнату, словно вихрь ворвалась миссис Чемперноун, старшая фрейлина Ее Величества.
— Где все фрейлины?! — возмущенно заверещала она. — Сию секунду на место! Вы должны были быть готовы к выходу королевы еще десять минут назад!
Что ж, придется спрятать дневник и пенал в сумку с рукодельем и приступить к выполнению своих прямых обязанностей — быть в полном распоряжении монаршей особы.
Интересно, в каком она сегодня настроении? Ее Величество ненавидит утренние часы, но очень любит путешествовать, так что тут можно только гадать: орел или решка.
Мы остановились отдохнуть и перекусить в небольшой усадьбе недалеко от деревни Чарлкоут. В данную минуту хозяин дома произносит торжественную речь, пересыпая ее латинскими и греческими изречениями.
Любезно улыбаясь, королева может часами внимать подобной чепухе, но лично меня такие церемонии просто убивают! Поэтому, чтобы не умереть со скуки, я с умным видом вожу пером по бумаге, будто записывая речь оратора, а на самом деле заполняю дневник.
Еда была прекрасной. Королевские повара отлично постарались, приготовив зажаренную на вертеле утку в сливовом соусе и хлебную запеканку с почками. А потом были клубника и малина со сливками, которые я просто обожаю! Я собиралась оставить парочку ягод для Элли, но, увы… ничего не могла с собой поделать и проглотила все без остатка.
Из поместья барона Окси мы выехали на рассвете. Утренняя свежесть холодила кожу лица и рук, что было даже приятно.
Огонек, мой иноходец, вел себя очень хорошо и во всем слушался грума — мистера Хелстона. Удобно устроившись за его спиной на особой подушке, я вглядывалась в проплывающее мимо жнивье, золотившееся после уборки урожая, и замершие по углам полей горбатые, словно огромные угрюмые крысы, скирды.