Часть первая
Сэр Кристоф Ромуальд — благородный рыцарь Замкового братства
Глава 1
Халинец с отвратительным лицом и длинными, как у вампира, клыками склонился надо мной и произнес:
— Ему уже лучше, он открыл глаза, ваше святейшество.
Я заморгал и затряс головой, прогоняя наваждение, и вот халинец уступает место красивому лицу девушке лет пятнадцати-семнадцати, по большей части закрытому одеянием монашки ордена святого Каберника.
— Вы — ангел Господен, — прошептал я, едва шевеля губами, — значит, я в раю.
На щечках прелестного ангела выступил вполне мирской румянец и я окончательно осознал, что я не в раю, а все еще — в нашем грешном мире.
— Не надо смущать невест Господа, благородный сэр, — раздался голос невидимого для меня человека, явно принадлежащий человеку не чуждому войне, привычному приказывать и привыкшему, что ему беспрекословно подчиняются.
В поле моего зрения вошел могучего телосложения человек с длинной седой бородой, облаченный как подобает не меньше чем епископу. Неужели меня изволил посетить сам глава столичной Церкви, а то и всей в княжестве. Точно, на все Вольные княжества приходится один кардинал, сидящий, кажется, в Мейсене, в остальных церковью руководят епископы, по совместительству возглавляющие столичные приходы. С чего бы такой почет к заурядному рыцарю Замкового братства?
— Вы, сэр, можно сказать, спасли наш бедный Кралов от подлинного нашествия этих мегберрских еретиков. Тот отряд, который вы разгромили три дня назад, был разведывательным в целой армии халинцев, вторгшихся на земли Богемии. Ваш комтур, Антуан де Мале, отправился со всеми силами Замкового рыцарства и моих бывших братьев по ордену уничтожать их. Так что, не разбей вы богопротивных фанатиков, Кралов был бы уже в их руках.
— Так уж и в их, — позволил себе усомниться я, — у Кралова высокие стены и мужественные защитники.
— Это так, — кивнул епископ, я припомнил, что звали его отец Венцеслав и до того, как уйти в клирики он был комтуром ордена Матери Милосердия, называвшегося также орденом Креста и Розы, по-билефелецки (а именно в этой империи был основан орден) розенкрейцеров. — Но в армии у халинцев примерно двадцать или больше тысяч отличных воинов — в основном, аристократии халифата, зарабатывающей себе военную славу или замаливающих таким образом грехи перед их пророком. Такой силы Кралову не сдержать, его бы взяли сходу.
Что же, сомневаться в словах прославленного рыцаря, потерявшего правую руку в сражении с халинцами, что и послужило причиной его ухода в клирики, было просто глупо, в конце концов, он воевал тогда, когда я еще пешком под стол ходил.
Совершенно потерявшаяся из-за наших разговоров монашка переводила округлившиеся глаза с меня на епископа.
— Да уж, — усмехнулся отец Венцеслав, — мы совсем запугали сестру Анну своими разговорами о войне и мегберрских еретиках. Да и вам, благородный сэр, надо отдохнуть. За те три дня, что вы провели в монастыре святого Каберника, вы только сегодня впервые открыли глаза. Кстати, ваш комтур оставил вам это письмо. — Епископ положил на мою кровать небольшой свиток, запечатанный гербом Замкового братства.
— Если хотите, я прочту его вам, сэр Кристоф, — сказала сестра Анна.
— Не думаю, что комтур де Мале доверил бы какие-либо секреты простой бумаге, — кивнул отец Венцеслав, удаляясь, — но помни, сестра, сэра Кристофа нельзя утомлять.
— Я помню, ваше святейшество.
— Так что там пишет наш комтур? — поинтересовался я, потому что молчание, повисшее между нами, начало затягиваться. Мы просто смотрели в глаза друг другу и, Баал побери — прости, Господи! — мне это начинало нравиться. Но ведь я же — замковик, а она — и вовсе монашка; и если я еще могу покинуть братство, то она — навеки посвятила себя Господу.
— «Благородный и отважный брат, — начала читать сестра Анна, — мы скорбим о твоем тяжком ранении, однако благодарим Господа за то, что Он не дал тебе умереть от болта богомерзкого халинца и возносим молитвы Ему о твоем скорейшем выздоровлении. Увы, брат Кристоф, мы никак не можем ждать ни минуты и вынуждены продолжать наш поход (о вот уже и словечко „поход“ проскакивает) против врагов Господа и Веры. Мы идем на юго-запад к границе княжества Сибиу, ибо поклонники Мегберра вторглись на его территорию ибо, благодаря вечной грызне тамошних нобилей-бояр, проклятые язычники чувствуют себя как на своей родине. — Глядя на прекрасное лицо сестры Анны, я как не странно слышал низкий, привыкший к приказам и перекрикиванию шума сражения, голос комтура. — Но, думаю, ты это знаешь и без меня, брат Кристоф, не стану утомлять тебя и того, а скорее ту (так и вижу усмешку на губах комтура, пишущего эти слова), кто читает тебе мое письмо. После того, как придешь в себя, следуй за нами, где бы мы ни были, или же, коли это будет невозможно по какой-либо причине, присоединяйся к любому отряду наших братьев по ордену, дабы огнем и мечом сокрушать врагов Веры и Господа.