Недлинный коридор и лестница промелькнули в один миг, со смертью тремере рассеялось заклятье мешавшее нашей магии, и вот перед нами огромные двери, ведущие, скорее всего, в главный зал, а оттуда уже всего ничего до выхода на улицу. Мы вышибли эти двери, впрочем они оказались не заперты, и…
Да, это именно главный зал. Перепутать его ни с чем невозможно. По стенам развешаны знамена и щиты с гербами, от которых отказались лучшие рыцари ордена ради вступления в его ряды, их разделяли изящные колонны, между которыми стояли рыцари — полноправные братья, все как один, — ордена Матери Милосердия, закованные в полные доспехи отличного качества. Они замерли столь неподвижно, что казались пустыми доспехами, но внутри каждого я чувствовал жизнь. А на другом конце этого зала стоял здешний комтур Рихард фон Ноймайер. Он спускался с небольшого постамента, аплодируя странноватого вида мечом с несколько вычурной гардой, позвякивая его клинком по латной перчатке.
— Вот и вы, господа, — прогудел он из-под топхельма, даже не потрудившись снять его, когда разговаривал с нами, ну да, на вампиров правила рыцарской чести и вежливости не распространяются, — я ждал вас. Знал, что вы прорветесь через моих рыцарей и этого богомерзкого мага. Ведь это же сам легендарный Кристоф Ромуальд. Тот, кто в одиночку разорил убежище клана Тзимицу и убил Азиду Отвратную, кто остановил уже готовую разразиться войну между краловскими бруджа и каппадоцо, кто проник через лабиринт носферату в Краловский собор и выкрал Длань Святого практически из-под носа у всей инквизиторской рати, — И откуда он только все это знает? Сам вампир, что ли? — и, главное, разорил богемскую капеллу тремере и прикончил лорда, одного из Совета Семи.
— И эта практически живая, — он усмехнулся, — легенда попадает к нам в руки. Я получил возможность проверить на тебе, Кристоф, одну находку. — Фон Ноймайер продемонстрировал мне меч с вычурной гардой. — Я нашел в его в убежище клана Каппадоцо, когда мы уничтожали их. Тремере, тот самый, что работал в нашей обители, говорил, что это Кровопийца — меч Каина Основателя.
Навряд ли это был сам Кровопийца, однако, судя по силе, исходящей от него, достаточно хорошая копия.
Фон Ноймайер подошел ко мне, сверля взглядом сквозь смотровую щель топхельма.
— Я вызываю тебя, — бросил он. — Один на один. Во имя Господа и Матери Милосердия я желаю прикончить тебя, как рыцаря, в честном поединке. Если ты, конечно, еще окончательно не растерял чести рыцаря Замкового братства.
Я лишь усмехнулся и быстрым ударом сверху вниз сломал ему ногу. Тяжелый наконечник молота врезался в колено розенкрейцера, он вскрикнул от боли, а я уже обрушил молот ему на топхельм. Крышка с отвратительным звоном и хрустом вмялась ему в череп, из смотровой щели густо потекла кровь.
Рыцари, стоявшие между колонн, среагировали на смерть комтура почти мгновенно, но этого мгновения мне хватило, что подхватить из разжимающихся пальцев фон Ноймайера меч. Он не прибавил мне силы или быстроты, казалось, это был всего лишь обычный меч, вот только идеально сбалансированный, но не более. Однако стоило первому розенкрейцеру пасть от него, как я понял в чем дело и почему этот меч приняли за легендарного Кровопийцу Каина Основателя. Он в прямом смысле пил кровь!
И снова мы дрались в окружении врагов, отбиваясь от яростных нападок нескольких десятков розенкрейцеров. Ярость так и кипела в их крови, переливавшейся в мои вены, но она же застила их разум, не давая сосредоточиться на драке, организовать толковое сопротивление нам, а ведь могли бы просто числом задавить. Так ведь нет, каждый лез вперед, стараясь прикончить нас поскорее, отомстить за комтура, и становились легкими жертвами для наших мечей и секиры. Летели головы и конечности, Вильгельм пластал розенкрейцеров мечом и Дикими когтями на левой руке, а Квентин тот и вовсе разбрасывал их в разные стороны, лезвие его секиры легко рубило прочные доспехи врагов, что подтверждало ее «гномье» происхождение. И вот враги, как-то сошли на нет, остались лежать на залитом кровью полу главного зала обители рыцарей Матери Милосердия.
Я спокойно подошел к трупу комтура и снял с него наборный пояс с ножнами от меча. Ему-то он без надобности, а вынимать ножны мне было банально лень. Мало все же осталось во мне от благородного рыцаря Замкового братства.