Его энеанский был отвратителен и фразу он стоил очень необычно, явно опираясь на словообразование его родного, богемского, языка. Так что понять его было не так-то просто.
— Так, — кивнул я, — именно так. Ее делали в Генаре и подарил мне ее наш предыдущий комтур, которому я спас жизнь в бою с разбойниками. Нас тогда окружили на небольшой лесной поляне и на одного нашего приходилось по пятеро разбойников. Вот так-то, мастер Вельк.
— Мне до этого далеко, — философски произнес кузнец, вытирая ладони о фартук, — но сделаю, что смогу. — Он извлек из того же фартука длинную веревку с делениями и принялся обмерять меня с шеи до пят.
Наверное, он старался причинить мне как можно меньше боли, однако несколько раз я едва сумел, сжав зубы до хруста, не закричать. Кузнец покивал пару раз и бросил, возвращаясь к наковальне:
— Приходи дней через пять-шесть, будет готово.
Я махнул ему на прощание и вышел. До монастыря добирался почти весь оставшийся день.
С тех пор лежать или сидеть мне было почти невмоготу, все чаще вставал с постели, брался за меч и буквально изводил тело нескончаемыми тренировками. Это беспокоило сестру Анну, но после того, как я несколько раз сказал ей, что сам знаю, что для меня полезнее, а что — вреднее, она, похоже, обиделась и стала разговаривать со мной очень мало. С одной стороны, мне было очень неприятно от того, что я обидел относившуюся ко мне так хорошо монашку, с другой же — был даже чуть ли не рад, ведь воистину баалово искушение посетило меня — мои чувства к ней, смертный грех и не только для меня, но и доя нее. Ведь именно ее красота пробудила во мне это пагубное чувство, по крайней мере, так говорят клирики, а не верить им у меня оснований не было.
Когда я окончательно поправился и был готов со дня на день отправиться в логово кровавого зла, меня навестил епископ. Я оставил очередную изматывающую тренировку и уселся на кровать, сунув меч в ножны, висящие на ее спинке.
— По-моему, нападать на рудник ночью не стоит, — сказал он мне, — раз уж ты все же решил идти туда.
— Почему? — не понял я, руками убирая сильно отросшие волосы за спину. Интересно, что скажет сестра Анна, если я попрошу ее постричь меня?
— Не забывай, сэр Кристоф, — произнес отец Венцеслав, — это вампиры, они активны ночью, а днем — спят в своих убежищах, их будут охранять только разные твари.
— Может быть, вы и правы, pater, но там, в руднике, всегда царит ночь, губительно для кровососов солнце не заглядывает туда. К тому же, ведь инквизиторы ходили в рудник именно днем, не так ли? — Епископ кивнул. — Так вот, ночью вампиры нападения ожидать не будут, ну или будут ждать его меньше, чем днем, — уточнил я, дабы быть честным с самим собой. — По-моему, ночью шансов будет немного больше.
— Как знаешь, сэр Ромуальд, — покачал головой отец Венцеслав, — но я тебя предупредил. Жаль, что ты не отказался от своей идеи идти в этот рудник, все же ты был бы полезнее Господу и Кралову, как солдат, патрулирующий улицы и сражающийся с вампирами здесь.
— По-моему, вы, pater, снова начинаете отговаривать меня, — усмехнулся я, смахивая со лба непослушную прядь. Точно попрошу сестру Анну — и будь, что будет!
Лицо кузнеца украшала широченная черная полоса. Он поглядел на меня, без слов кивнул и окликнул своего подмастерья, бросив несколько слов на богемском. Тот ушел куда-то внутрь кузницы и вернулся с целым ворохом брони, сработанной из комбинации кожи и металла, на плече его лежала кольчуга, через другое — переброшен пояс с мечом в ножнах.
— Все заклепки серебряные, продублированы нормальными стальными, — произнес Вельк, помогая мне натянуть на гамбезон кольчугу, а следом и кожанку, противно проскрежетавшую по кольцам, поверх я набросил заранее принесенную с собой форменную белую котту с красным Замкового братства и уже ее перетянули тем самым ремнем, что висел на плече подмастерья.
— С каким щитом больше работать обучен? — спросил кузнец, отбрасывая с внушительного стола кусок промасленного полотна.
Под ним оказались несколько щитов разных форм и размеров. Круглый цельнометаллический, чуть больше баклера, краем которого так удобно бить в лицо врагу. Продолговатое конное «крыло», треугольной формы со слегка искривленными длинными гранями, удобно изогнутый под руку, ремни укреплены вертикально — выше более широкий, придерживающий запястье, ближе к заостренному концу — пара перекрещающихся узких, чтобы держаться. Совсем уж вытянутая «капля» — такие популярны в недальнем Карайском царстве. Нечто вреде энеанского скутума, только меньшего размера.