— Я был вынужден подставиться, — слабеющим голосом произнес епископ, — иначе он попросту сжег бы меня. Я достал его, но… Как говорится, сгорел на работе. Дальше ты уж как-нибудь справишься и без меня. Прощай, Метцингер.
— Прощай, Вольф, — сказал Серафим, протягивая ему руку для последнего рукопожатия.
Две ладони в одинаковых перчатках соприкоснулись. Вот только на перчатке епископа Шабаша Вольфа, некогда звавшегося отцом Венцеславом, епископом Краловским, а до того, сэр Вольдемар, было написано «De profundis clamavi ad Te, Domine». Через несколько секунд Окончательная смерть пришла к нему.
Ситуация сложилась патовая, бросить Вика Лейла не могла, а драться в старомодном платье, в какое была одета Анна, было невозможно — оно слишком стесняло движения. Они так и замерли друг напротив друга, прожигая взглядами, но предпринять ничего не могли. И тут из-за спины Анны выступил Метцингер.
— Мня не остановят твои уловки, Делакруа, — произнес он. — Слишком мало у тебя осталось сил.
— Он, может, и нет, — раздалось уже из-за спины Лейлы, — а вот мы — да.
Мы едва не опоздали, хотя и «дочерям» графа Орси хватило и полуминуты, чтобы перетрусить и рассказать нам все, и неслись мы со всех ног, едва поспевая за вампирами, и никто из прогуливавшихся по зале не посмел заступить нам путь к подвалу. И все равно, еще секунда — и было бы слишком поздно. Не знаю, что случилось со спутниками Серафима Черной руки и Вульфвуда, однако кроме Лейлы и еще одной женщины в старомодном платье, которой я не знал (в отличие от Кристофа, назвавшего ее Анечкой), в небольшом подвале находился тот самым Серафим. Ну и эспер Вик, лежавший на руках у Лейлы.
— Прости, — шепнула Анечка, выхватывая из складок платья кривой нож, но вместо того, чтобы вонзить его в Вика или Лейлу, стоявших всего в паре футов от нее, она ударила им в грудь Серафима, при этом на лице ее отразилось крайнее изумление.
НА АЛТАРЬ!!! — прогремел у нас в головах голос Вика, полный какой-то жуткой силы. Лейла буквально кинула его на грубо сработанный алтарь, стоявший посреди подвала. На него же рухнул и Метцингер, поливая его своей проклятой кровью…
Больше я не помню ничего.
Эпилог
— Прах к праху, пепел к пеплу, — читал седой клирик над могилой. — Прими в день сей Господи душу рабы твоей Лейлы Маркус… — Ну и так далее, и так далее…
День был жарким и я пристроился в тени раскидистого дерева, не разглядел какого. Тут же сидел охотник на вампиров Рихтер Бельмонд, а неподалеку был привязан кошмар Ди — сам данпил сейчас приветствовал троих вампиров и одну ревенантку, идущих к нам. Пришлось нам с Рихтером подниматься и также приветствовать Эльгена, Кристофа, Вильгельма и Анну. Последним явился сильно поседевший и постаревший — что и не мудрено — Дитер Фогель, также присутствовавший тогда в комнате, когда мы давали клятву.
— Простите, — сказал он, поздоровавшись со всеми. — Я занимался завещанием Лейлы, поэтому несколько задержался.
— Она был все же совсем не права, когда сказала, что на ее похороны никто не придет, — заметил Кристоф, щурясь на солнце.
И действительно, вокруг свежей могилы, в которую опустили только что прах бывшего стрелка братства Маркуса, прожившей долгую и по настоящему счастливую, хоть это и не просто в нашем мире, жизнь, Лейлы, стояли с приличествующим случаю выражением на лицах около десятка человек самого разного возраста.
— Не смотря на свой вспыльчивый характер, Лейла очень удачно вышла замуж, — просветил нас Дитер. — Там, в основном, родственники ее мужа. Те, что помоложе, уже ее дети, а вон та девочка, — он указал на непоседливое создание с парой коротких косичек лет пяти от силы, явно не слишком понимавшее всей трагической возвышенности этого момента, — внучка. Тоже Лейла.
— Внучка? — протянула Анна. — Это сколько же лет прошло с тех пор?
— Лучше и не вспоминать, — мрачновато усмехнулся Дитер — единственный из нас в полной мере подверженный смертоносному влиянию времени. Как-то некстати вспомнилось, что он схоронил жену несколько лет назад.
Проводив в последний путь Лейлу, мы разошлись, чтобы снова встретиться еще на чьих-нибудь похоронах. И мне совсем не хотелось думать о том, чьи это будут похороны.