Неудивительно, что они с императором Александром были в контрах, и в конце концов закусились насмерть. Тот тоже не мог не наблюдать за восхождением звезды Отто Бисмарка, возглавлявшего верховный совет Германского рейха аж при трех монархах династии Гогенцоллернов. И наверняка сообразил, что амбициозный князь стремится повторить своего немецкого «коллеги», который тоже начинал свой путь в большую политику с должности в одном из прусских министерств.
Зная Александра лично, я ничуть не сомневался, что подобная затея уж точно не вызвала у меня восторга. Его величество был далеко не бездарным правителем, умел действовать быстро и принимать решения даже в весьма неоднозначных условиях, но вряд ли хоть кто-то мог бы назвать его прогрессивным монархом.
В моем мире конец девятнадцатого века был насквозь пропитан духом консерватизма. Да и в этом, пожалуй, тоже — а сторонник самодержавия уж точно не станет делиться властью. Даже с самым блестящим и авторитетным из своих министров или членов Государственного совета. Не случайно Александр ненавязчиво оттер в сторону своего великовозрастного тезку Горчакова и в конце концов даже отправил в отставку, хотя тот определенно был еще ого-го.
Конечно же, если не погиб в сегодняшнем бою.
— Полагаю, ты прав, — вздохнул Иван. — Если бы Меншиков хотел получить только чин по первому классу или очередной орден — получил бы. Только у него их и до войны, считай, уже некуда вешать было.
— Не удивлюсь, если его светлость еще и знатный германофил, — усмехнулся я. — Если уж быть канцлером — то исключительно на немецкий манер. Со всей полнотой исполнительной власти и правом назначать и снимать министров по собственному усмотрению.
— Вижу, ты разбираешься в политике.
— Ничуть. Зато я не так уж плохо разбираюсь в людях. — Я пожал плечами. — Меншиков не из тех, кто довольствуется малым. И идти даже на малейшие уступки такому человеку — смерти подобно… Надеюсь, в начале войны его величество не обещал главам родов ничего лишнего?
— Нет! Я… я так не думаю. — Иван замотал головой, но его голосу уверенности явно недоставало. — Отец всегда держит слово. И уж точно не стал бы гарантировать того, что не сможет или не пожелает выполнить.
— Однако непростые времена требуют непростых решений, — осторожно возразил я. — В конце концов, не обязательно клятвенно обещать, чтобы кто-то решил… Даже молчание не так уж сложно истолковать неверно.
— Так пусть об этом грустит сам толкователь! — огрызнулся Иван. — Никто не обязан держать ответ за чужие домыслы.
— Разумеется. Однако Меншиков все-таки нашел повод обидеться. — Я поднялся и шагнул вперед, разминая плечи. — Или посчитал плату за гибель двух сыновей недостаточной.
— Думаешь, он таким образом просто пытался отомстить? — Иван недоверчиво поморщился. — Или надеялся заставить отца пойти на уступки? Сейчас, спустя столько лет?
— Всего четыре, — отозвался я. — Не так уж и много, как по мне. Обиды живут куда дольше. Порой настолько, что за грехи отцов расплачиваются их дети.
— Пожалуй, так оно и есть… Хотя я все равно не могу поверить, что все это сделано из одной лишь злобы или корысти. Не бывает так, Володя! — Иван легонько хлопнул себя по колену. — Меншиков мог оказаться изменником и просто злобным старикашкой. Он действительно мог годами вынашивал планы мести, но дураком никогда не был — и вряд ли выжил из ума теперь. Человек с его опытом действовал бы иначе, разве нет?
У уже открыл рот, чтобы возразить — но так и не произнес ни слова. Может, его высочество и переоценивал Меншикова, наделяя несуществующими интеллектуальными и моральными качествами, кое-что он все-таки подметил верно.
Его светлость не просто прокололся или ошибся в одной из сотни мелочей, которые полностью не учесть никогда и никому. Нет, все вышло куда хуже. Его план потерпел абсолютное, сферическое в вакууме фиаско — если не сказать грубее. И пусть первая часть с заговором, закулисными интригами и изощренными убийствами с помощью проклятий и нитсшестов выглядели убедительно-опасно — эндшпиль явно не удался.
Лобовой штурм дворца с чуть ли не дюжиной Владеющих внутри, да еще и прямо посреди бела дня. Не то, чтобы совсем неграмотный или безнадежный, но все-таки чересчур суетливый. Всего сотня солдат или даже меньше — на такую операцию явно маловато.
Я в очередной раз прокручивал в голове весь бой на лестнице от начала до конца. И все больше убеждался, что затея Меншикова была просто обречена на провал. Самоубийственная атака перечеркнула все, чего заговорщики так или иначе смогли добиться за два года.