Однако сегодня даже этот дурашливый текст не вызывал у нее улыбки.
Подавив вздох, Реми поднесла к губам бокал. Музыка, смех, веселые голоса… Все это прекрасно, но при чем тут она? Что она здесь делает?
«Как что? – ехидно напомнил внутренний голос. – Ты соблюдаешь приличия».
Ну да! Родные чуть ли не на коленях умоляли ее поехать на бал, поскольку накануне вечером по городу разнесся слух, что Коул Бьюкенен ушел с поста президента «Кресент Лайн». О романе Коула с Реми Жардин, разумеется, было широко известно, и, если бы она не появилась на балу, все единодушно решили бы, что в семье Жардинов произошел серьезный раскол.
Итак, теперь приличия соблюдены. Неужели нужно торчать здесь до самого конца? Нет, она достаточно помучилась! Дальше они и без нее обойдутся!
Реми встала со стула и отправилась на поиски Гейба или отца. Ни среди танцующих пар, ни в оживленной толпе светских болтунов их не оказалось. Значит, они сидят в баре за сценой. Это была святая святых, где сильные мира сего беседовали о делах и политике, а иногда – для разнообразия – о гольфе, футболе и охоте. Приглашение в бар за сценой считалось огромной честью, которой удостаивались немногие, однако Реми об этом даже не подумала. Равно как и о том, что для прекрасной половины человечества доступ в бар был традиционно закрыт. Она устала от этих глупых мальчишеских ритуалов, секретов и стараний во что бы то ни стало соблюсти приличия.
Однако при входе в бар ее остановили.
– Сожалею, но туда нельзя.
– Мне срочно надо поговорить с моим отцом, Фрезером Жардином.
– Хорошо, – после некоторого колебания сказал швейцар. – Только вы подождите здесь, мисс Жардин.
В другой раз Реми из озорства непременно пошла бы за ним, но сегодня ей хотелось лишь поскорее уехать домой. Она покорно остановилась в дверях и вдруг увидела Гейба. Реми чуть было не окликнула его, но в последний момент заметила, что рядом с ним стоит Карл Мейтленд.
Девушка ахнула и выронила бокал.
С Мейтлендом в ту ночь был Гейб, а не Коул! Теперь она отчетливо вспомнила – Коула она видела на мостике днем, недаром эта картинка так ярко запечатлелась в ее памяти. А ночью она видела Гейба. Гейба… Воспоминания наложились одно на другое – вот отчего она их перепутала!
И тут же в ее ушах зазвучал голос французского психиатра. Он предупреждал: она не обязательно будет вспоминать все в хронологическом порядке. Вполне может статься, что прошлое будет воскресать в ее памяти разрозненными фрагментами, мозаично.
Гейб заметил сестру и заулыбался, но в следующий миг по лицу его разлилась мертвенная бледность. Он понял! Понял, что она все знает. И Мейтленд тоже. Глаза Мейтленда грозно вспыхнули, он сделал шаг в сторону девушки. Гейб попытался его остановить, но не смог. Реми бросилась бежать. Так животное, почуяв опасность, пытается спастись бегством.
Реми хотела выбежать на улицу, но Мейтленд угадал ее намерения и, срезав путь по диагонали, уже приближался к выходу. Тогда она метнулась вбок и скрылась в лабиринте коридоров. Что делать? Мысли скакали и путались. Теперь понятно, почему Гейб не хотел заявлять в полицию об убийстве Чарли и возбуждать уголовное дело против Мейтленда. Мейтленд ведь был его сообщником! Гораздо проще было потихоньку договориться со страховой компанией и свалить вину на Коула.
Коул…
Реми заметила в маленькой нише несколько телефонов-автоматов.
– Господи, только бы он был дома! – молилась она, торопливо набирая номер.
– Алло!
– Коул, это Реми! Я…
В трубке раздались короткие гудки.
Он не желает с ней разговаривать! Реми потрясенно застыла, но потом все же позвонила Коулу еще раз.
– Это был Гейб, а не ты! – выпалила она, едва Коул подошел к телефону. – Я просто забыла, а сейчас увидела его рядом с Мейтлендом – и вспомнила. Пожалуйста, не вешай трубку! Я прошу прощения. Ты не виноват. Теперь я это знаю.
– Твое раскаяние запоздало, Реми.
– Нет! – задыхаясь, воскликнула она. – Нет! Не говори так! Они знают, что я все вспомнила, а значит, мне известно, кто убил Чарли Эйкенса. Убийца – Мейтленд. Он меня ищет. Я не могу обратиться в полицию. Гейб выдаст меня за сумасшедшую. Расскажет про амнезию, про побои на улице. Коул, это Мейтленд меня избил. Чтобы я испугалась и помалкивала. Господи, да я, по-моему, заговариваюсь… – Реми истерически хохотнула и умолкла, борясь с паническим страхом.
– Ты где? – отрывисто спросил Коул.
– В муниципалитете.
– Оставайся там. Я сейчас приеду.
– Не могу. Он меня ищет.
– И, похоже, нашел! – раздался над ухом Реми грозный голос, и Мейтленд схватил ее за руку.
Трубка упала. Холодные глаза Мейтленда зловеще блеснули из-за элегантных золотых очков. Он заломил Реми руку за спину. Она вскрикнула от боли.
– Не ори, – спокойно сказал Мейтленд. – Иначе придется снова расквасить твою прелестную мордашку, а мне бы этого не хотелось. Синяки, я вижу, у тебя уже начали проходить. Да и выносить тебя пьяную из зала было бы неловко. Ты понимаешь, что я говорю?
– Да, – еле слышно прошептала Реми.
– Вот и хорошо. А сейчас мы немного прогуляемся. Медленно и без шума. Ясно?
Реми кивнула.
Неужели он серьезно надеется протащить ее мимо охранников, отделяющих при входе в здание «чистую» публику от «нечистой»? Они же сразу все поймут! Или он думает, она пойдет за ним покорно, как корова, которую ведут на убой?
Однако Мейтленд неожиданно повел ее в другую сторону, и очень скоро, увидев боковую дверь, Реми поняла его замысел.
Мейтленд отодвинул засов и вытолкнул ее на темную улицу. В лицо Реми пахнуло ночной свежестью. Двери автоматически закрылись.
– Куда вы меня тащите?
– Прокатиться за город.
Значит, они идут на стоянку… А там наверняка будут люди!
Но увы, ожидания Реми снова не оправдались. Держась в тени здания, Мейтленд поволок ее вдоль стены. Черный «БМВ» стоял прямо возле ворот. Ни одной живой души не было поблизости, и Реми совсем пала духом.
Мейтленд явно почувствовал ее отчаяние и усмехнулся:
– Все идет как по маслу, детка?
– На этот раз вам не выйти сухим из воды, – попробовала припугнуть его Реми.
– Не смеши меня, – поморщился Мейтленд. – Ты насмотрелась дешевых телесериалов.
– Но посудите сами! – Реми старалась говорить как можно хладнокровней. – Сначала Чарли, потом я… Вам не кажется, что это может вызвать подозрения?
– А ты читала во вчерашней газете про юную наркоманку? Бедняжка хватила лишку и окочурилась. Между прочим, была отличницей, из небогатой, но приличной семьи. Короче говоря, средний класс. Такие, по нашим представлениям, не балуются кокаином. Помнится, я прочитал и подумал: «А какой шум поднялся бы, если бы это была дочь миллионеров! Вот тогда бы полиция занялась наркоторговцами, а так никому нет до них дела».
– Мои родные никогда не поверят в эту чушь.
– У них не будет выбора, – отрезал Мейтленд и добавил, снова переходя на благодушный тон: – Да и потом, родители всегда узнают последними, что их чадо балуется наркотиками.
– Нет… нет! – потрясенно прошептала Реми.
– Да ты не переживай! Тебе будет хорошо. Ты даже не заметишь, как все кончится.
Это верно: если она сядет с ним в машину, все действительно будет кончено. Надо бежать. Бежать, пока не поздно!
Мейтленд держал ее по-прежнему цепко, но Реми надеялась, что, открывая дверцу машины, он хоть на секунду ослабит хватку. И тогда надо будет не упустить шанс… может быть, единственный шанс на спасение.
Однако, приблизившись к автомобилю, Мейтленд еще сильнее стиснул ее запястье. Реми закусила губу, стараясь не обращать внимания на боль в боку, и что было силы ударила Мейтленда по коленке.
Он громко охнул и разжал пальцы. Реми бросилась бежать, приподняв подол длинной юбки. В тело ее словно вонзались тысячи игл, но она мчалась, превозмогая боль. Мчалась, не разбирая дороги.