– Прошу вас, освободите Лоредана, – сказала она.
– Не могу, Фоска. Он убил Ложьера и должен ответить. Он заклятый враг нашего правительства. Отпустить его на свободу, чтобы он строил заговоры против меня? – Раф расхохотался. – На моем месте он поступил бы так же. Он бы отказал, если бы даже моя любимая жена встала перед ним на колени и заклинала его спасти мне жизнь.
– Ведь это такой пустяк, – умоляла Фоска. – Прошу вас, сделайте это ради меня, ради того, что мы некогда значили друг для друга.
– Я не могу руководить революцией, Фоска, основываясь на своих чувствах. – Раф подошел к ней и обнял. – Не тревожьтесь. Я уже спланировал наше будущее.
– У нас нет будущего, – печально сказала она. – Разве вы не понимаете? Оно ушло. Все закончилось.
– Нет. Я не верю. Да и вы не верите. Мы, Фоска, принадлежим друг другу. Мы нужны друг другу. Я не позволю вам уйти. Я так много трудился…
Она покачала головой.
– Вы слепы… и не способны понять. Неожиданно раздался стук в дверь. Они отпрянули друг от друга. Один из французских солдат сообщил Рафу, что донна Розальба Лоредан требует его немедленно к себе.
– Кто? – мрачно спросил Раф.
– Мать Алессандро, – со вздохом объяснила Фоска. – Это и ее дом. Было бы неучтиво не навестить ее.
– Не понимаю смысла этого слова. Но если она будет умолять меня спасти жизнь своему сыну, то…
– Если вы не посетите ее сейчас, то она станет докучать вам до тех пор, пока вы не уступите, – сказала Фоска. – Это не займет много времени. Она быстро устает.
– Она больна? – спросил Раф, задумавшись о тете Ребекке, которая теперь редко поднималась с постели.
– О нет. Здорова как лошадь. Однако двадцать лет назад она решила, что общество ей наскучило, и с тех пор не покидает свою комнату – или свою кровать. Но ей известно все, что происходит. Ее чичизбео Карло Дандоло сообщает ей все новости.
– Полагаю, что пару минут я выдержу, – пробормотал Раф.
Фоска отвела его на второй этаж в комнату Розальбы Лоредан. Старуха сидела в кровати посреди привычной кучи всяческих вещей. У нее под боком храпела старая собака. Маленькие черные глазки Розальбы сверкали волнением и любопытством.
– Вы хотели видеть меня, синьора, – сказал Раф. – Ну вот и я. Предупреждаю, у меня мало времени…
– Мой дорогой, – закудахтала Розальба, – вы, молодежь, вечно куда-то спешите! Фоска, подойдите и поцелуйте меня! – Она подставила щеку, и Фоска выполнила ее просьбу.
Розальба оценивающе посмотрела на Рафа.
– Так это и есть ваш любовник!
– Мама! – еле переведя дух, произнесла Фоска.
– Не делайте вид, что вы шокированы. Разве это не правда? Вы же не ханжа!
Она подвергла Рафа короткому, но въедливому осмотру. По непонятным причинам ему захотелось сжаться, он почувствовал себя на десять лет старше.
– Ну что же, Фоска, очень статный мужчина. Красивый – в суровом смысле этого слова. Я вас ничуть не осуждаю за то, что вы удрали с ним. Я в вашем возрасте, возможно, поступила бы так же.
– Заверяю вас, мама, – сказала Фоска несколько напряженно, – независимо от того, что случилось…
Розальба пропустила ее слова мимо ушей.
– Итак, – обратилась она к Рафу, – вы и есть тот самый молодой человек, который поставил Венецию на колени?
– Простите меня, синьора, – едва улыбнувшись, заметил Раф, – но к этому имел некоторое отношение и генерал Бонапарт.
– Ах, он, – хмыкнула Розальба. – Конечно! Но его интерес в этом деле весьма поверхностный. Венеция станет лишь еще одним драгоценным камнем в его короне. А для вас она не просто один из военных трофеев. Не так ли, мальчик? И вот теперь, когда вы заполучили нас, как вы намереваетесь поступить? Должны ли мы будем обращаться друг к другу со словами «гражданин» и «гражданка»? Я буду категорически протестовать, если кто-нибудь назовет меня гражданкой. Отвратительное слово!
– В таком случае мы освободим вас от такой необходимости, – нетерпеливо заметил Раф.
– Неужели! – воскликнула старуха. – Как это любезно с вашей стороны. Но вы не должны потакать мне только потому, что я старая. Старики не заслуживают большего уважения, чем молодежь. В конце концов старость приходит ко всем. Бог понимает, что старость не награда за добродетель или другие достоинства. Но сколько людей обманывается, полагая, что мы, люди из античной эры, нежные и ласковые?
– В случае с вами это не обман, – проронил Раф.
– Да, вы, оказывается, мастер на комплименты! – засмеялась Розальба. – Не блестящий, но неплохой. Не так ли, Фоска? Могу представить, как много ты слышала от него комплиментов.
– На самом деле очень мало, – сказала Фоска.
– Странно. Вам, молодой человек, по-видимому, пришлось преодолеть большой путь из гетто. Теперь вы губернатор Венеции!.. Я полагаю, что ваш дедушка был бы очень доволен.
Раф нахмурился.
– Что вы знаете о моем дедушке?
– О старом торговце Эли? Я хорошо знала его. В Венеции все знали его. Он проявил себя скрупулезно честным, и эта репутация принесла ему в деле дохода больше, чем он того заслуживал. Он был проницательным человеком. О, я знаю все о нем и знаю, мальчик, все о вас. Вам пришлось очень много работать, чтобы доказать, что внебрачный ребенок может быть нисколько не хуже законнорожденного. Разве не так? Раф сжал губы.
– Да, я действительно много трудился. И добился успеха!
– Да, добились. Уехали изучать юридические науки в Падую. Правильно? Но когда ваш дедушка умер, вы ушли из университета. Трогательно. Вы взяли на себя его дело и стали даже богаче его. Просто удивительно, какой доход можно заработать с помощью ручной тележки. Ваш дедушка был весьма хитрым торговцем.