– Вы говорите глупости, Фоска, – проворчал Раф. – Он убил человека – Ложьера. Как любой другой убийца, должен заплатить за это. Перестаньте нести бессмыслицу. Забудьте его. Я не позволю вам испортить мне сегодняшний день. Вы меня поняли? Возьмите себя в руки.
Раф поцеловал ее и выпустил из объятий.
– Умойтесь и сделайте все, что делают женщины, когда хотят предстать красивыми перед любимыми мужчинами. Я жду вас и мальчика в девять часов вечера.
– Воля ваша, капитан, – сдержанно вежливо ответила Фоска. – Я постараюсь подчиниться вашим…
– О Фоска! – с отчаянием воскликнул он. – Не прячьтесь за маской искусственной аристократической манерности. Я ненавижу ее! Лучше слезы, жалость к себе или истинный, честный перед Господом гнев, чем эта… поза!
– Я вам не нравлюсь такая, какая я есть. Хотите, чтобы я переменилась? – сказала она невозмутимо. Фоска почувствовала, как он злится, и, раздражая его, хотела устранить хоть часть боли, которая делала ее жизнь невыносимой. – Я лишь стремлюсь доставить вам, капитан, удовольствие.
– Итак, черт побери, в девять часов. – Раф вышел из комнаты.
Раф подумал, что никогда Фоска не выглядела столь красивой и не казалась такой недосягаемой, как в этот вечер. Волосы бесчисленными локонами были закреплены на макушке головы двумя нитками жемчуга. Она надела платье из бледно-зеленого шелка с темно-зелеными листьями и с глубоким декольте в форме каре. На груди виднелся небольшой золотой крестик, короткие рукава-буфы открывали плечи. Перчатки заканчивались выше локтей, но Фоска для удобства за столом опустила их на запястье. На изящных пальцах блестели кольца.
Фоска, Паоло и Раф сидели молча за длинным, покрытым льняной скатертью столом в центре большой комнаты в передней части дома. Высокие окна были открыты на балкон, выходящий на Большой канал. Вокруг стола двигался ливрейный слуга. Он разливал вино и предлагал яства, разложенные на серебряных блюдах.
Они начали обед с чудесного овощного супа, за которым последовала целиком сваренная и вкусно приправленная рыбина. Им предложили доставленные из деревни зеленый горошек и грибы, запеченное в пикантном винном соусе мясо ягненка, разные сорта мороженого, салаты и сыры.
Когда слуга подал кофе, Раф приказал ему оставить их наедине, а стол привести в порядок попозже.
Он сердито смотрел па Фоску сквозь море фарфора, хрусталя, серебряных столовых приборов. Нарочитое веселье, с которым Раф начал обед, быстро сошло на нет. Его попытки завести непринужденную беседу были встречены подчеркнуто вежливо, и его небогатый запас легкомысленных тем быстро иссяк.
Две огромные люстры по десятку рожков каждая обеспечивали освещение, но не излучали тепло. Раф снял сюртук, развязал шейный платок и расстегнул рубашку. Черные волосы на его груди поблескивали от пота. Он ссутулился на стуле и ни разу не отвел взгляда от Фоски, сидевшей напротив. Она крутила в руках бокал. Фоска много выпила, но не притронулась ни к одному из блюд. Между ними на боковой стороне стола сидел Паоло. Он забрался с ногами в кресло и положил голову на подлокотник – он спал, громко сопя.
– Не считаете ли вы, что можно разрешить Паоло пойти спать? – нарушила молчание Фоска.
– Нет. Ему хорошо и так. Я хочу, чтобы он остался. Хочу, чтобы вы оба остались. Вы же помните, что это мой званый вечер? Мой праздник. – Раф выпил много вина и был угрюм.
– Конечно, капитан, – сказала Фоска. Она сложила руки на коленях и сидела прямо. Спина ни разу не коснулась спинки стула. Такую позу – холодную, подобающую королеве, она не меняла последних два часа.
– Жаль, что вам не понравилось меню, – сказал Раф. – Вероятно, я должен был посоветоваться с вами.
– Совсем нет, – ответила она. – Все выглядело замечательно. Но в последнее время я потеряла аппетит. Пожалуйста, простите меня.
– О, вы прощены. У вас нет аппетита ни к чему, Фоска. Ни к еде, ни к любви, ни к жизни. Меня это беспокоит. Я полагаю, что не устраиваю вас в качестве хозяина. Вас не веселят мои шутки. Вы не проявляете интереса к моим рассказам. Конечно, я не так умен, как ваши молодые друзья…
– Прошу вас, оставьте, – вздохнула она. – Вы для меня всегда интересны, Раф. Вы знаете.
– Вы находите меня грубым, странным, вроде носорога, который так понравился Паоло.
– А какой вы находите меня? – тихо спросила она. Он бросил на нее долгий взгляд.
– Красивой. И тогда, и теперь.
В дверь постучал и, не ожидая разрешения, вошел французский охранник.
– Убирайтесь отсюда, черт побери! – рыкнул Раф. – Я же приказал не беспокоить меня.
Солдат стал что-то говорить – быстро, не переводя дух, с сильным французским акцентом, так что Фоска ничего не поняла. Раф выпрямился на стуле. Слушая солдата, он не отводил глаза от лица Фоски. Один раз она расслышала имя Лоредана и вздрогнула. Раф отдал несколько отрывистых приказов. Солдат кивнул и поспешно вышел из комнаты.
– Судя по всему, мне придется уйти, – сказал Раф с притворным сожалением. – На Арсенале вспыхнул пожар. Не слишком сильный, положение вроде контролируется. Но намеченная цель достигнута. Точно рассчитанная диверсия.
– Я не понимаю, – произнесла напуганная Фоска. – Какая цель? Какая…
– Банда арсенальцев напала на Дворец дожей и штурмовала тюрьмы. Два человека убиты. Лоредан бежал.
Фоска закрыла глаза и оперлась о спинку стула.
– Он свободен, – благодарно прошептала она. – О, слава Богу. Слава Богу! – Она сделала два глубоких вздоха и открыла глаза. – Вы, конечно, не думаете, что я имела к этому какое-то отношение?
– Не имели? – рявкнул он и отпил большой глоток вина. – Да, пожалуй, вы действительно к этому непричастны. Я приказал обыскать дом, останавливать и осматривать все лодки. Мы его поймаем, обещаю вам.