– А почему я не должен прикасаться к вам? – Он еще ближе притянул ее к себе. – Вы позволяете другим мужчинам притрагиваться к вам. Впрочем, не только мужчинам – карлику, евнуху. Так почему же не дозволить и еврею?
Она попыталась вырваться.
– Немедленно отпустите меня! Вы грязный, противный! Вы внушаете мне отвращение!
Он рассмеялся.
– Вы рассердились, ибо я не придерживаюсь ваших правил для занятий любовью. А почему я должен им следовать? Мы оба знаем, зачем вы пришли сюда.
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – Фоска извивалась в его руках, которые охватили ее подобно железным обручам. – Дайте мне уйти!
– Вы помните, я вас предупреждал, что я нетерпелив? Не люблю ждать.
Он впился пальцами в ее волосы. Рыже-красные локоны рассыпались по плечам. Он целовал ее долгим и крепким поцелуем, пока не почувствовал, что сопротивление ее ослабевает. Тогда он коснулся губами ее ушей, стал целовать шею.
Она невольно содрогнулась и с трудом выдохнула:
– Перестаньте! Я ненавижу вас!
Одним быстрым движением он просунул руку ей под корсаж, сорвал его с белых холмиков ее грудей и накрыл ртом коричневую ареолу вокруг ее сосков.
Фоска напряглась всем телом, глядя на него широко открытыми и полными ужаса глазами. Но даже борясь с ним, она ощутила странную тяжесть, охватывающую ее члены. Мысли затуманились. Она почувствовала, что он подчиняет ее себе и что если она его не остановит, то вся – телом и душой – сгорит в его пламени.
Ей удалось высвободить одну руку, и она вонзилась ногтями в его лицо и увидела, как на темной коже щеки появились алые капельки.
Раф схватил ее запястье и вывернул руку за спину.
– Так, значит, вот чего вы хотите? – прошипел юн. – Синьора любит грубую игру?
От боли в плече Фоска едва не потеряла сознание. Она смутно чувствовала горячую обжигающую боль – Раф впился зубами ей в шею. Он поднял ее на руки и перенес на кровать.
Она не произнесла ни звука. Отбросив в сторону ее юбки и разодрав в клочья нижнее белье, Раф взгромоздился на нее. Он впился в ее рот голодным поцелуем, жадно шаря руками по ее телу.
Она никак не реагировала. Окаменев, лежала под ним, плотно смежив веки. Он чуть откинулся назад и взглянул вниз на нее. Она прикусила зубами нижнюю губу, на щеках блестели следы молчаливо пролитых слез. Ее охватил самый настоящий ужас. В отличие от Рафа для Фоски это не было развлечением.
Желание оставило Рафа, и он отстранился от нее. Она повернулась на бок и спрятала лицо в изгиб локтя.
– Вы знали, что это случится, – сказал он. – В противном случае не пришли бы сюда.
Она продолжала лежать неподвижно.
– Зачем? Зачем пришли, раз не хотели этого?
– Мне так стыдно, – прошептала она сквозь плач. Он положил ей руку на плечо. Она вздрогнула от его прикосновения.
– Когда вы в последний раз лежали с мужчиной, Фоска? – спросил он. – Скажите мне. Неделю назад? Месяц?
– Четыре года! – судорожно вздохнула она. – Этого не было четыре года!
Его поразило как ударом молнии.
– А ваш муж? – озадаченно спросил он. – Разве он не…
– Я не подпускаю его к себе. Не могу выносить его. Ненавижу его!
Раф покачал головой.
– Но все эти разговоры… о ваших любовниках!
– У меня нет любовников. Есть синьоры, которые даже не мечтают просить о том, что дама не готова им дать, – тихо проговорила она, избегая встречи с пристальным взглядом Рафа. – Я знала, что это случится. Вы правы. Но меня одолевало любопытство. Я не знаю, что происходит со мной! Я вела себя как… шлюха! Но я знала, что мы больше никогда не встретимся. И никто не станет сплетничать… Боже мой! Мне так стыдно. Ужасно!
– Все в порядке, Фоска! – успокаивал он. – Так бывает с женщинами.
– Но я не была такой! – запротестовала она, немного приподняв голову. – Я однажды любила. Но он уничтожил мою любовь. Я ненавижу его! – Ее душили рыдания.
Раф осторожно повернул ее и прижал к своей груди. Он гладил ее по голове и что-то мягко бормотал. Незаметно для себя она несвязно рассказала ему все: о своем впавшем в нужду отце, о том, как ее совратили, а потом предложили вступить в брак, о предательстве мужа и о его холодности. Она ни разу не назвала мужа по имени.
– Честь – еще одна маска, которую они носят, – горько заметил Раф, когда она замолчала. – Любовь для них просто слово. Брак – азартная игра. Мужчины выбирают мужей для своих дочерей точно так же, как подбирали бы жеребца для кобылы. Их цель – сохранить чистоту родословной и обеспечить правильное воспитание. Меня от них тошнит.
Фоска села и отвернулась.
– Простите, что я вогнала вас в тоску своим рассказом, – сказала она, смахивая слезы. – Теперь я должна идти. – Она перекинула ноги через край кровати и стала натягивать на плечи платье.
– Не уходите, – сказал Раф. – Ведь вас дома никто не ждет.
Она покачала головой.
– Хватит с меня смятения и стыда, синьор. Я не хочу досаждать вам.
Она попыталась встать, но он удержал ее.
– Подождите, Фоска. Не уходите. Не стыдитесь того, что сказали правду. Я знаю, вы не привыкли к этому. Вы открыли свое сердце, и наружу излилась сдерживаемая четыре года правда. Для меня это честь. Теперь я знаю вас лучше, и вы мне даже нравитесь. Красивая, добросердечная женщина, жестоко использованная людьми, которых вы любили и которым доверяли. Я не осуждаю вас за то, что вы укрылись маской от всего мира. Посмотрите на меня…
– Нет, прошу вас, я не хочу…
– Не бойтесь. Взгляните. – Он нежно повернул ее лицо, посмотрел на нее дружелюбным, теплым взглядом. – Я не смеюсь над вами, поверьте. Не сделаю вам больно. Я не похож на вашего мужа, не похож ни на одного вашего знакомого, не скрывайте свое истинное лицо, не прячьтесь.
Она закрыла глаза и со вздохом прильнула к нему.
– Как странно, – пробормотала она. – Несколько минут назад вы насиловали меня.
– Простите. Я попытаюсь искупить свой проступок. – Он нежно прикоснулся губами к ее затылку. Она затрепетала от удовольствия. – Я вовсе не грубое животное. Изредка, правда, мне приходится притворяться таким.
– Я считала вас сильным и честным.
– Я такой и есть, когда все по мне. О, Фоска, какая вы красивая. Я хочу вас.